Поколебавшись, я неторопливо направилась обратно к хижине. Знаю, это глупо. Ведь старик действительно, чего доброго, позовет охотников. И тогда прощай, моя вторая жизнь. Но и бросить рыбака не могу. И выбраться самостоятельно из этой не в силах.

Подойдя к дому, я навострила слух, пытаясь понять, что происходит внутри. Дверь так и осталась нараспашку, а из хибары на землю перед входом падал мягкий тусклый свет.

Поначалу ничего не слышала, но тут...

– Элоиза, – сдавленно произнес старик.

Его голос сорвался, перешел в стоны, а потом и рыдания.

Сердце больно сжалось в груди, а на глаза навернулись слезы.

Осторожно подойдя к двери, я заглянула внутрь. Старик сидел за столом, погрузив лицо в ладони. Его плечи сотрясались от безутешных рыданий.

Он горько плакал, скорбя по дочери, которую потерял.

Я неторопливо зашла в дом, думая, какие слова сказать, но что бы ни приходило на ум, ничего не могло облегчить боль старика.

– Я не убивала ее, – тихо произнесла я.

Пожилой человек резко отнял ладони от лица и повернулся. Покрасневшие глаза уставились на меня с удивлением.

– И я не перевертыш.

– Ты лжешь.

– Нет. Увы, но Элоиза и правда мертва, – сдавленно произнесла я. – Она утонула в море, а я появилась из другого места.

Лицо старика скривилось, а слезы ручьем потекли из глаз.

– Она утонула? Как? Кто ты такая?

– Я Лиза. Сама не знаю, как так получилось, но после смерти... своей и ее, оказалась в теле твоей дочери. – Я осторожно двинулась к старику, боясь нарваться на очередную волну гнева. – Я очнулась на берегу в тот день, когда ты нашел меня в деревне. У меня остались крохотные воспоминания Элоизы. И на этом все.

– Ты обманываешь меня.

– Я не перевертыш. Правда. Если есть способ проверить – я готова.

– Эти твари не любят сладкие запахи.

Ох... мед.

Вот оно что.

– И на затылке у них большое родимое пятно.

Я повернулась, убрала волосы и показала старику затылок.

– Честно, я та, за кого себя выдаю, – снова повернувшись, сказала я. – Не Элоиза и она одновременно. Тело ее, а вот дух... К сожалению, мой.

Старик громко шмыгнул носом. Из его глаз так и не перестали идти слезы.

– Я уже подумал, что ты перевертыш. Обычно эти твари убивают людей, съедают, принимают их облик и охотятся на родственников тех, кого убили. – Он покачал головой. – Но ты права. Ты не перевертыш. Иначе бы уже давно придушила меня во сне.

Вот только легче рыбаку от этого не стало. Ведь дочь все-таки мертва.

Старик снова громко шмыгнул носом и уставился на меня мокрыми глазами.

– Расскажи мне, как она умерла и что ты помнишь?

Я села за стол и, поколебавшись, протянула руку, чтобы сжать ладонь рыбака.

– Все началось с того, что меня саму убили.

***

Рассказ вышел длинным. Сперва я поведала старику о мире, в котором жила до этого, какой была там и кем работала. Описала последние дни перед тем самым роковым моментом, а потом рассказала и про свою смерть от яда фугу. И, конечно же, поведала, как очнулась на берегу моря.

История иссякла, когда я дошла до момента встречи с рыбаком.

Все это время старик молча слушал. Иногда он надрывно вздыхал, но хотя бы из его глаз перестали идти слезы.

– Грустная история, – сказал он, когда я закончила.

– Так получилось, – чуть пожала плечами. – Я никак не могла повлиять на обстоятельства.

– Говоришь, помнишь, как тебя... точнее, Элоизу топили?

– Да, – уверенно кивнула я. – Чувствовала на плечах чьи-то руки, и кто-то намеренно не давал мне всплыть. Точнее, Элоизе.

– Ты помнишь лицо?

– Нет, к сожалению.

Старый рыбак погладил подбородок. Щетина характерно зашелестела под его рукой. В один миг отец Элоизы постарел на десяток лет, превратившись в совсем дряхлого деда с уставшим печальным взглядом.