– Интересно, насколько долго сохранится её аура, пугающая Прилипал?

– И только ли Прилипал? – закончил за Андрея его мысль Ларнис. – Кажется, придётся ехать с ней в морг. И позвать остальных.

– Значит, поедем, – кивнул Порохов, взяв телефон и набирая в общей группе короткое описание произошедшего с предложением прокатиться в морг.

Пока ждал ответы, продолжил кушать. Готовила его мать хорошо, аж на зависть.

– Я тебя, правда, хотел кое с кем познакомить, – внезапно улыбнулся Ларнис, – но ничего, подождёт немного.

– С кем?

– С Нааром. Он – наш Художник, – Сирена выделил слово «наш», и Андрей понял, что это кто-то из сородичей Ларниса.

– О, – Андрей вздохнул. Это тоже было любопытно. – А он тут тоже проездом в городе? Выставка?

– Нет, – рассмеялся Сирена, – он последние пару месяцев живёт в своих мирах – внутри картин. Но как раз планировал с нами прогуляться.

Порохов уже слышал о том, что картина, висящая в гостиной Ларниса, по сути, проход куда-то в целый мир, написанный в холсте. Но ни разу не видел этому подтверждения.

– А к нему?..

– И к нему тоже.

– Давно хотел спросить – что значит, он рисует мир?

– То и значит. У него каждая картина – часть мира, который расположен по ту сторону холста. По сути, когда он пишет картину, то создаёт целый кусок этого мира. Горы, леса, города, море, озёра, реки – что угодно. И там, внутри, они плавно переходят друг в друга.

Порохов некоторое время пытался осознать, что ему говорят правду, потом медленно кивнул:

– А если он внутри того мира рисует картину? То… Будет проход ещё глубже?

– Нет, он просто выносит картину в этот мир, и тогда у него там появляется то, что написано.

– А он сам там живёт? И…

– И там он может всё, что угодно. Он бог того мира, пожалуй, это лучшее определение.

– Но ведь его картину можно уничтожить? Это его не убьёт? Если картину разрезать?

– Тогда появится очень злой Художник и убьёт вредителя. Он не привязан к мирам внутри, может их покинуть в любой момент, но чувствует все свои картины, – Ларнис хмыкнул, встал, наливая в чайник воды и включая его. – Кофе, чай?

– Да я минералки выпью, – Андрей закончил свою порцию и посмотрел в чат. – Леона не в городе, Каин пока занят, Игорь и Маргарита готовы поехать с нами в морг… – он помолчал. – Надеюсь, что после этого я всё-таки доберусь и сам увижу Художника и его миры. А то пока слабо верится в реальность подобного.

Ларнис переливчато рассмеялся, и Андрей не сдержал улыбки: Сирена умел заразить своими эмоциями.

Смотреть из тёплого уютного кафе на морозную, серую, заснеженную улицу Лазарю нравилось всегда. И он всегда старался выбрать место у окна, заказывал еду и много чая (фрукты, травы, обжигающая пряная смесь) и неторопливо ел.

Он знал, что хостес в кафе предлагают места у окон кому-нибудь презентабельному, и это его радовало: он всегда получал желаемое. Высокий рост, хорошая фигура, длинные тёмные волосы, забранные в хвост, ухоженное гладко выбритое лицо и тёмные глаза – его принимали за бизнесмена и с удовольствием приглашали сесть ближе к окну. Побыть «витриной».

Лазарь рассматривал прохожих: вечерний час пик, все торопятся, успевают, бегут. Уставшие и не очень люди, как вспышки радости и молодости – студенты, готовящиеся в эту пятницу как следует оторваться, курьеры, снующие то тут, то там. Огромный, живой, бурлящий делами город. Лазарь ни капли не жалел, что добрался до него.

Телефон молчал. Мужчина ждал звонка и не мог понять, почему Лиза до сих пор не вышла на связь.

Лиза. Лизонька.

Каштановые волосы, неуверенность в себе, откровенная любовь к айдолам (Лазарь бывал в Корее, видел этих несчастных заложников фанатов и даже сошёлся кое с кем лично, ненадолго), восторг от Лазаря…