Таким образом, главный вопрос этой главы состоит в том, когда же необходимо прекратить объяснение. Когда у нас есть основания полагать, что либо некие феномены создают ситуацию «остановки» объяснения, либо они сами имеют объяснение? Опираясь на установленные общие принципы, мы можем затем спросить, будет ли правильным предположение о том, что физический мир или постоянное действие научных законов, или такое специфическое событие, как воскресение Христа, – всё это просто грубые факты, или же это феномены, которые могут иметь дальнейшее объяснение?

Прежде чем я перейду собственно к этому главному вопросу, мне нужно сделать несколько уточнений. Вопрос о том, что я подразумеваю под «границами объяснения», нуждается в более строгой экспликации. Во 2 главе я уже ввел понятия полного объяснения и частичного объяснения некоего феномена. Объяснение феномена Е с помощью F является полным, если F включает в себя как причину С, так и основание R, необходимые для возникновения Е (напомню, что в рамках гемпелевского подхода к научному объяснению С – это начальные условия, a R – законы природы, тогда как в рамках личностного объяснения С – это личность, a R – намерения, убеждения и основные силы этой личности). Если C и R обеспечивают полное объяснение Е, то ничто иное логически возможное, кроме С и R, не нужно для того, чтобы Е наверняка произошло, и потому высказывание, сообщающее о СнR, влечет за собой высказывание, сообщающее о Е. Так, например, научное объяснение лунного затмения Е является полным, если оно опирается на соответствующие законы природы L (ньютоновские законы движения и закон распространения света), предыдущее состояние мира С, необходимое для появления Е (положение и масса Луны, Солнца и Земли, а также отсутствие других небесных тел в данном регионе), и если из конъюнкции L и С следует Е. Объяснение Е будет только частичным, если оно включает факторы, содействующие возникновению Е (повышающие его физическую вероятность), но не делающие его необходимым.

Итак, полное объяснение демонстрирует, почему нечто произошло. Оно это делает совершенно независимо от того, существует ли объяснение какого-либо задействованного в нем состояния (например, почему солнце было там, где оно было) и существует ли объяснение каких-либо задействованных в нем причин (например, почему действуют определенные законы природы). Предположить обратное – значит впасть в заблуждение, которое мы можем назвать «ошибкой комплетиста» (completist fallacy). Очевидно, что это ошибка, поскольку, если бы было реальностью то, что F не может объяснить Е до тех пор, пока не объяснено само F, – вообще ничто в мире не было бы объяснено до тех пор, пока не найдено объяснение происхождения нашей галактики, что абсурдно. Однако это распространенное заблуждение. Так, Юм в «Диалогах»^>1 подвергает сомнению возможность постулировать Бога и божий план творения в качестве объяснения упорядоченности мира на том основании, что само допущение существования рационального агента, создавшего мировой порядок, нуждается в объяснении. Изображая такого агента как сознание, а сознание – как упорядоченность идей, Юм выражает свою мысль следующим образом «духовный мир, или мир идей, требует причины не в меньшей степени, чем мир материальный, или мир объектов»^>2. Юм сам дает очевидный ответ на этот вопрос: то, что мы не можем объяснить F, не мешает объяснению Е через F. Но затем он предполагает, что F в данном случае (сознание) – такое же таинственное, как и упорядоченный мир. Люди никогда «не считали достаточным объяснение единичного действия при помощи единичной причины, которая столь же необъяснима, как и само действие»