Слова – это просто слова, даже если их говорит сотрудник полиции. Но обычно такая справедливая логика отбивается в приговоре следующим утверждением: «оперативная информация подтвердилась результатами проведенного ОРМ».

Иначе говоря, например, если обвиняемого поймали за руку на проверочной закупке, или есть «прослушка»/переписка, то строить защиту на голословности оперативников бесперспективно, потому что в таком случае оперативная информация подтверждается чем-то более весомым, чем слова.

В примере выше кроме слов был ещё и факт обнаружения наркотиков при обыске. Но о чём говорит этот факт – только о хранении, не о сбыте.

Обычно голословность оперативной информации пытаются «залечить» показаниями оперативников, которые говорят, что положения о гостайне (ст.12 Закона «Об ОРД») не позволяют им раскрывать источник. Это верно, трудно пробиваемый довод. Но здесь опять должна работать логика – а что есть кроме ваших слов, что реально дало конкретное ОРМ?

Кстати, оперативники – это ведь свидетели, а значит они должны указывать источник своей осведомленности (п.2 ч.2 ст.75 УПК). И действительно, иногда такой довод срабатывал, вы можете найти реальные примеры таких решений.

Но сейчас эту «лавочку прикрыли» официальным разъяснением Конституционного Суда РФ4. Оказывается, есть две разные ситуации: когда свидетель не знает источник информации (и тогда это п.2 ч.2 ст.75 УПК) и когда он источник знает, но, в силу требований закона, раскрыть его не может. Так вот оперативники источник знают, но им запрещено его раскрывать – а значит их показания нельзя считать недопустимыми. Но, в утешение добавляет КС РФ, суд ведь обязан оценивать все доказательства так, как надо, должен разобраться – поэтому не волнуйтесь, суд в каждом конкретном деле разберется и не даст оперативникам «хулиганить».

Если обобщить, то оперативная информация должна объективно что-то давать. Иначе говоря, если была информация о взятке, то проводится ОРМ, которое подтверждает именно факт взятки. Нужно ловить за руку именно при попытке дать/получить взятку (контрольная закупка, оперативный эксперимент), а не просто задержать фигурантов при встрече. Либо наблюдать (ОРМ «наблюдение») нужно именно попытку передачи взятки, а не просто беседу за чашечкой кофе.

Последствия нарушения:

1. Нарушение может существенно повлиять на дело, может «уйти» из обвинения как отдельный эпизод, так и всё обвинение полностью.

2. Возможна кардинальная переквалификация, как в примере с наркотиком – там произошло смягчение, покушении на сбыт превратилось в хранение для личного употребления.

Ещё один маркер, мелькающий в текстах приговоров – суды часто пишут «оснований считать действия сотрудников правоохранительных органов провокацией не имеется». Пишут даже если защита ни о чём таком не заявляла. То есть это опять то место, которое всегда проверяют как вероятное нарушение, а значит нам сюда (это хорошо работающее нарушение).

Провокация актуальна для коррупционных преступлений и для сбыта наркотиков. Понятный способ защиты – если действие совершено в результате провокации, то его преступность исключается, а доказательства, добытые в результате провокации, недопустимы (абз.12 ст.5 Закона «Об ОРД»).

Вспомним про ЕСПЧ – укрепившиеся подходы в судебной практике никто не отменял. Верховный суд не заявлял о предании забвению всех своих прежних Обзоров и Постановлений, в которых упоминается ЕСПЧ. Поэтому это всё по-прежнему остается встроенным в нашу систему (на уровне разъяснений нашего же Верховного суда).

Конкретная ссылка на источник (осторожно, очень громоздкое название): «