Аркадий расхохотался.

– Oh fuck you, – буркнула Милана.

– Oh love you, – улыбнулся он.

Антоний, довольный собой, оставил их выяснять отношения, отвлекшись на какой-то важный звонок из Гонконга.

– Обожаю, когда он говорит по-китайски, – сказала Милана, прислушиваясь к громким интонационным контрастам в речи брата.

Голос Антония рубил воздух неизвестными словами, смысл которых, казалось, был понятен и знаком. Аркадий посмотрел на неё с самым серьёзным видом, на который только был способен в кайфовой вечерней обстановке.

– Что? – спросила Милана, глядя ему в глаза в поисках ответа.

– Лучше учи испанский, хорошо? – попросил он.

Она рассмеялась и кивнула:

– J’adore!2

– Меня? – он посмотрел ей в глаза.

Один из охранников громко хлопнул у неё за спиной. Милана, забыв о комарах, вздрогнула от неожиданности.

– Испанский, – улыбнулась она, пытаясь сохранить невозмутимость.

– Ну-ну. Que guapa!3

Аркадий сердито почесался. Милана рассмеялась.

– Вкусный мой, – сказала она, легко поцеловав его в губы.

J’adore и тебя, и Антония, и этот вечер, и этих комаров, и это восхитительное ощущение семейного уюта, и это взаимопонимание, и это лето… Всё j’adore!

Сон, сплетённый из непонятных образов и приятных ощущений, был прерван цепочкой сладких слов:

– Я тебя люблю, спасибо, что ты есть. Ты самый-самый лучший, Аркадий…

Горячий шёпот, тёплое давление её тела, медленный массаж спины. Когда Милана вдохновляется на ранние подъёмы и подобные проявления чувств, надо просто кайфовать. Пусть минуты превратятся в часы: чем дольше длится это «сейчас», тем лучше для нас обоих… Она учит меня серьёзней и вдумчивей относиться к жизни, я учу её получать удовольствие от момента – всё взаимно!

– Люби-и-мый, просыпайся, я приготовила за-автрак!

Прикосновения стали более требовательными – Аркадий улыбнулся.

– Ты можешь лучше, – сказал он в подушку.

– Что?

– Можешь делать лучше, – повторил он. – Давай, иначе передумаю жениться.

Она рассмеялась, но качество массажа стремительно возросло, и температура в спальне накалилась. Милана старалась изо всех сил, а Аркадий раззадоривал её, получая максимум от разогретого перфекционизма.

– Ну, как? – выдохнула она, сдув прядь волос, упавшую ей на глаза.

– Ничё так.

Милана издала восхитительно возмущённый возглас и попробовала покинуть кровать, но была вовремя захвачена в плен объятий.

– Заслужила, – Аркадий поцеловал её.

– Что? – спросила она с обезоруживающей наивностью в глазах.

– Что хочешь?

Он запустил руку в её мягкие волосы и оттянул её голову назад, обнажая шею Миланы для поцелуев.

– Люблю тебя, – выдохнула она, прикрыв глаза.

– J’adore?

Милана взглянула на него.

– Think so.

Игривая улыбка коснулась её губ.

– Думаешь? – переспросил Аркадий.

Она кивнула.

– А ты красиво оделась. Какие планы?

Чёрное кружево трепетало от его прикосновений. Расширенные зрачки неотрывно смотрели ему в глаза. Приоткрытый рот требовал поцелуев.

– Я испекла блины… Думаю, мне пора накрывать на стол… – помедлив, сказала Милана и попыталась встать.

В следующее мгновение она взвизгнула от неожиданности, оказавшись вновь поверженной на кровать, и уже через минуту совершенно точно ни о чём не думала…

Смоленская была в своём любимом домашнем дресс-коде: коротких джинсовых шортах и его футболке. К удивлению Аркадия, Милана стала просыпаться рано и уже второй день подряд будила его массажем и вкусным завтраком. Все были в восторге, особенно повар, который полноправно бездельничал до полудня.