Юлий Цезарь умело управлял настроением народных масс, обвиняя в измене видных политических деятелей. Нужных ему людей он привлекал, устраивая богатые приемы и осыпая дорогими подарками. Свои далеко идущие планы Цезарь маскировал радушием, растрачивая и без того небольшое состояние.

Знание тонкостей человеческих взаимоотношений позволяло ему мастерски манипулировать людьми. Для того чтобы завоевать уважение воинов, он наравне со всеми переносил тяготы походной жизни. Современники рассказывали, как однажды зимой Цезарь вместе со своими воинами оказался рядом с хижиной бедняка, где мог поместиться только один человек. Цезарь распорядился разместить в хижине своего старика-секретаря, а сам остался пережидать непогоду с остальными приближенными.

По описанию современников, Гай Юлий Цезарь обладал великолепной фигурой, но терпеть не мог свою лысину. Для того чтобы ее скрыть, он обычно зачесывал волосы на лоб и прикрывал его лавровым венком. Цезарю не приходилось жаловаться на здоровье. Только в конце жизни из-за постоянного нервного напряжения его стали мучить кошмары.

Гай Юлий Цезарь любил плотские удовольствия. В книге «Жизнь двенадцати Цезарей» известный историк Гай Светоний Транквилл сообщал следующее: «На любовные утехи он, по общему мнению, был падок и расточителен. Он был любовником многих знатных женщин, в том числе Постумии, жены Сервия Сульпиция, Лоллии, жены Авла Габиния, Тертуллы, жены Марка Красса, и даже Муции, жены Гнея Помпея. Действительно, и Курионы, отец и сын, и многие другие попрекали Помпея за то, что из жажды власти он женился на дочери человека, из-за которого прогнал жену, родившую ему троих детей, и которого не раз со стоном называл своим Эгисфом. Но больше всех остальных любил он мать Брута, Сервилию: еще в свое первое консульство он купил для нее жемчужину, стоившую шесть миллионов, а в гражданскую войну, не считая других подарков, он продал ей с аукциона богатейшие поместья за бесценок. Когда многие дивились этой дешевизне, Цицерон остроумно заметил: „Чем плоха сделка, коли третья часть остается за продавцом?“.

О сладострастии Цезаря в народе отзывались язвительно. Вот, например, какое двустишие распевали его воины:

Однако не возникает сомнений, что единственной женщиной, которую действительно любил великий полководец, была Клеопатра. Вместе они устраивали роскошные пиры, и он готов был следовать за ней на край света. Неоспоримым свидетельством любви можно считать то, что он позволил ей назвать новорожденного сына своим именем. Тем не менее по приказу Цезаря народный трибун Гельвий Цинна занимался законопроектом, по которому правителю для рождения наследников можно было иметь неограниченное количество жен.

До того как состоялось знакомство Цезаря с Клеопатрой, в Египте установилась власть враждующих между собой жрецов, которые управляли от имени самой Клеопатры и ее брата Птолемея. Клеопатра, как женщина дальновидная, понимала, что Цезарь, питавший слабость к женщинам, не сможет устоять перед ее чарами, поэтому она пыталась найти в его лице защитника.

По мнению древнего историка Диона Кассия, Клеопатра обратилась к правителю Рима лично, когда узнала о его сладострастной натуре: «…она написала ему, заявляя, что друзья ее предали и ей необходимо самой лично защищать свои интересы. Ибо она была прекраснейшей из женщин и находилась тогда в самом расцвете красоты. У нее был чудеснейший голос, и благодаря своему обаянию она умела разговаривать со всяким. Видеть и слышать ее было великое наслаждение, поэтому она и могла повергнуть любого: и человека хладнокровного, и немолодого. Цезаря она решила поразить этим обычным способом и возложила на свою красоту все надежды на достижение благоприятного исхода дела. Она попросила разрешения предстать пред его очами. Получив его, она красиво оделась, однако с таким расчетом, чтобы вид ее был преисполнен достоинства и вместе с тем вызывал бы сострадание. С таким замыслом она прибыла в Александрию и ночью тайно от Птолемея проникла во дворец».