Я с грустью вспомнила, наверное, уже миллионный раз, как я хорошо жила дома. А я ещё раньше смела возмущаться, жалела, что семья моя не богатая. Раньше я очень богатой была!

- Алиса, ты не можешь даже накормить птицу.

Птица в местном птичнике больше напоминает агрессивных страусов. Когда меня с ведром помоев затолкали в загон к этим монстрам, я до корыта даже не добралась. Страусы напали на меня! Вернее попытались, но я отбилась огромным тяжелым ведром. В тот день и несколько последующих в монастыре нас щедро кормили мясом страусов. Мясо это было жестковатым, но хотя бы его можно было наесться. А вот яйца страусиные я с тех пор вообще есть не могу.

- Коров ты доить боишься, овец не стрижешь.

Коровы тоже здесь очень страшные. Они бы гармонично смотрелись в энсьерро. В компании с испанскими быками, догоняя убегающих от них туристов и испанцев и ударом рогов выбивая дух из экстремалов. И ещё местные коровы могли бы и мотодора на рога поднять.

В общем, вид у этих коров был на любителя пощекотать нервы. Но я всё равно смогла подоить одну такую корову, под руководством Лэли и ее подбадривающими словами. Если бы так болели за наших футболистов, даже они бы стали рекордсменами по удою молока или, в крайнем случае, чемпионами мира по футболу.

Я выдоила из огромной черной рогатой коровы целое ведро молока, но эта гадина пнула мое ведро. И все, с таким трудом выжатое из нее молочко, разлилось по полу коровника лужей на радость местных кошек. С тех пор меня больше в коровник не пускали.

Вернее, не допускали к коровьему вымени, а чести убирать навоз никто меня лишать не собирался.

А вот я овец постричь у меня и вправду не получалось, но, опять-таки, за собой вины я не чувствовала. Виноваты в этом были слишком большие и неудобные ножницы. Я натерла себе мозоли на обеих ладонях, но даже с одного бога шесть у овечки не состригла. А когда случайно чуть не лишила уха брякающуюся овцу, ножницы у меня отобрали и из овчарни выставили. А одна старая монахиня и в спину мне поплевала для моего большего унижения.

- Алиса, ты даже масло взбивать не умеешь.

Я привыкла, что взбивать все должен миксер, и двигать рукой с такой же скоростью у меня не получается.

- Мыло варить не можешь.

Просто вонь в мыловарне стоит такая, что у меня началась на нее аллергия.

- Ты, Алиса, только не обижайся, но более бесполезного создания я никогда не встречала, - сочувственно проговорила настоятельница.

Я снова глубоко вздохнула. Хотя стыдно мне не было, я же городская девушка, я даже лифт могла десять минут ждать, только чтобы по ступенькам пешком не ходить.

- Единственное, в чем ты оказалась полезной, это умение быстро и правильно считать.

Чтоб быстро и правильно считать здесь достаточно оказалось знать таблицу умножения и простейшие правила арифметики. После того, как я в уме посчитала сколько кругов творога должно было накопиться за месяц и что в погребе не хватает четыре круга, настоятельница сама обучила меня местным буквам и цифрам, чтоб я помогала ей вести хозяйственные книги.

- Но, Алииса, дитя моё, пойми, умения читать, писать и считать недостаточно для жизни. Ты не способна к труду, поэтому я хочу выдать тебя замуж за одного человека. От его семьи обитель получит деньги на твое обеспечение. Живя в монастыре ты сможешь стать переписчиком религиозных книг, твоя жизнь так станет проще.

Картина получалась радужной, поэтому я задала только один вопрос:

- Сестра Даяна, и в чем тут подвох?

- Это не подвох. Замуж ты выйдешь за покойного графа. Ты же должна знать, что умерший одиноким, и в лучшем мире останется одиноким. А молодой граф не успел связать себя узами брака, он погиб на войне. Поэтому, прежде чем придать его тело земле, его необходима женить. И женой предлагают стать тебе.