– Эх, – Василий поставил на пол вторую ногу. – Вроде сижу.

Дитрих встал, показывая руками приглашающий жест.

– Хочешь, чтоб я встал? – спросил Василий, – не уверен, что получится, но давай попробуем…

Очень медленно, прислушиваясь к своим новым ощущениям, Василий сперва наклонился вперёд, затем распрямился и вот, наконец, встал с ложа в полный рост.

– Молодец, молодец! – похвалил Дитрих, придерживая Василия за правую руку.

Странное дело, но оказалось, что Василий, и прежде бывший не малого роста, теперь превосходил всех, включая великана Дитриха, примерно головы на две с половиной. Глядя на немцев с высоты своего роста, Василий улыбнулся:

– Ну, вроде, порядок. Стою на ногах.

– Нет ли болезненных ощущений? – перевёл лысый слова Дитриха.

– Пока вроде нет. Только голова немного кружится.

Дитрих сказал, что это от длительного лежания.

Василий согнул руки в локтях, подвигал ими, привыкая к своему новому естеству. Дитрих тем временем приказал что-то второму технику, и тот стремглав убежал из комнаты. В проём двери с любопытством заглянул один из солдат охранников. Василий, увидев чёрный мундир, нахмурился и спросил:

– Что мне делать дальше?

Солдата за дверью кто-то толкнул, и он давая проход технику, отскочил в сторону. Василий успел заметить, что оружие у охранника очень и очень странное. Размером больше автомата, но не автомат – это точно. Техник вошёл в комнату, перед собой он катил сваренное из стальных уголков странное сооружение – помесь трибуны на колёсиках и какой-то подставки. Подъехав к Василию, он аккуратно поставил сооружение перед Василием и показал, что за него можно взяться руками.

– Это мне на эту ерундовину нужно опираться что ли? – Спросил Василий Дитриха.

Лысый сказал:

– Дитрих поясняет: это устройство поможет тебе опираться на него при ходьбе.

– Понял, – Василий взялся стальными клешнями за трибуну на колёсиках и сделал первый шаг. Необычное было чувство. Так наверно себя чувствует водолаз в тяжёлом снаряжении. Масса тела и его инерция были непривычны. Василий сделал ещё один шаг, привыкая.

– М-да… – протянул лысый, глядя на осторожные движения Василия, – до боевого применения далековато…

Василий, услышав слова лысого и посмотрев на Хельгу, прикусившую нижнюю губку, толкнул устройство от себя и пошёл вперёд совершенно самостоятельно. Лысый его разозлил, и Василий, дойдя до трибуны с колёсиками, подцепил её правой клешнёй и, подняв над полом, подхватив другой клешнёй, напрягшись разломил пополам. Никто, даже сам Василий не ожидал такого. Сварная конструкция с треском разошлась и погнулась. Василий, не останавливаясь, оторвал от неё длинный уголок и, отбросив остальную часть себе под ноги, сжав от напряжения губы, завязал уголок узлом. Новое тело было тяжело, к нему нужно было привыкать, но могло оно очень многое. Василий это почувствовал и понял, что не всё ещё потеряно и где-то подсознательно он почувствовал какую-то звериную мощь и злость. Он ещё поквитается. Он ещё даст бой фашистским отродьям!

В комнату вбежал профессор. Глаза его светились. Он подошёл к Василию и, посмотрев ему в глаза бесконечно добрым и гордым, как показалось за самого Василия, взглядом, похлопал того по стальному наплечнику. Профессор был на две с половиной, а то и побольше, головы ниже Василия, и со стороны эта сцена выглядела довольно комично. Он что-то сказал. Все заулыбались.

Конец ознакомительного фрагмента.