– Я не ем сладкое... - Осекается, глядя на мальчика. Сглатывает слюну, не в силах противиться его харизме. - Но с удовольствием попробую.

Помешать не успеваю.

Вижу только, как расширяются глаза женщины. И ботоксное лицо перекашивается от брезгливости.

– Фу, что это? - Выплёвывает белый кругляшек прямо на пол. Вытирает губы тыльной стороной ладони. Давится от кашля, хлопая себя по груди.

Кирюха невозмутимо разворачивает фантик.

Читает по слогам, ничуть не смущаясь, а я готова провалиться от стыда сквозь землю.

– Тебе попалась конфета со вкусом какашек единорога! - Хитро прищуривается. - Что, бабуля, не понравилась?

– Со вкусом чего? - Мать Ивана ахает. А потом хватает со стола стакан с водой, залпом выпивая содержимое.

– Ну, отходы жизнедеятельности единорога. Это такая волшебная лошадь. - Пожимает плечами мой заяц. Расплывается в довольной улыбке, подначивая пожилую женщину. - Кстати, довольно редкий вкус. Повезло.

– Это ты называешь везением? - Губы Таисии Игоревны складываются в плотную нитку.

Сжимает руки в кулаки.

Начинает надвигаться на мальчика.

– Ну, мама, это же ребёнок. - Иван встаёт между ними. Отрезает путь для наступления, едва сдерживая довольную улыбку. - Он не специально.

– Весь в тебя. - Женщина отряхивается.

Ещё раз вытирает губы. Видно, никак не может позабыть отвратительный вкус и мне даже становится её жалко.

Видимо, конфеты на редкость натурально выполнены.

– Проходите за стол. - Выплёвывает, гордо вздёргивая подбородок вверх. Проводит ладонями по округлым бёдрам явно пытаясь справиться с накатывающим раздражением.

– Кстати, мама. - Царевич лезет в пакет, выуживая оттуда изящную корзинку с тюльпанами, перевязанную фиолетовой лентой. - Поздравляем тебя и папу с праздником.

– Тюльпаны? - На лице женщины появляется брезгливое выражение. Она даже не пытается скрыть своё отношение к подарку.

Кривит губы так, будто сын преподнёс ей гремучую змею.

– Ну да. Ты же говорила, что это - твои любимые цветы. - Мужчина явно чувствует себя некомфортно. Беспомощно оглядывается на меня.

Держит корзину на вытянутой руке, и я вижу, как с его губ сползает улыбка.

– Тебе это приснилось, Иван? – Мать хмурится. Потом царственно кивает на коридор, щёлкая наманикюренными пальцами. - Я терпеть не могу тюльпаны! Унеси на кухню, не хочу, чтобы они стояли в гостиной.

Иван кивает. Я вижу, как он подавлен и больше всего на свете хочу уйти. Не понимаю, как мать может так относиться к сыну.

И злость волной накатывает.

Не успеваем устроиться за столом, как в дверь звонят.

Я машинально вздрагиваю. Перевожу взгляд на Царевича и замечаю, как в нём начинает плескаться раздражение.

– Самый лучший сын пришёл. - Цедит, вцепляясь пальцами в дубовую столешницу. - Сейчас мать преобразится.

Хочется поддержать его хоть чем-то, но в прихожую уже спешит Таисия Игоревна. Навешивает на лицо счастливую улыбку. Щёлкает замками.

– Боже, дорогой! - Вскрикивает, абсолютно не стесняясь того, что Ваня всё слышит. - Наконец-то ты пришёл, мой милый!

Слышны звуки поцелуев и мужское покашливание.

Я дёргаюсь. Нервничаю почему-то.

Чтобы хоть как-то занять себя, оглядываю огромную гостиную. Отмечаю, с каким вкусом сделан ремонт.

– Добрый вечер, Таисия Игоревна. - Колокольчиком звенит женский голос. И я хмурю брови, пытаясь припомнить, где я уже слышала этот тембр ранее. - Поздравляем вас с Днём Свадьбы!

– Ох, тюльпаны! Мои любимые! - Свекровь хрипло выдыхает, а я вижу, как белеют костяшки Ивана, вцепившись в столешницу. И дерево даже скрипеть начинает.

– Хочешь, уйдём? - Мягко трогаю его за плечо. Заглядываю в тёмные зрачки, где плещется боль.