Галдят как стайка воробьёв.

Мелкие сорванцы. Был бы у меня такой - непременно научил бы его драться, чтобы другим неповадно было.

Вижу, как к Кирюхе подходит здоровенный бугай. Как они оказались в одной группе - непонятно. Бьёт сына Дины по плечу.

Разражается хохотом.

– Ну что, Залесский? Где твой отец?

– Сейчас придёт. - Кир сцепливает зубы до скрежета. Вижу, что злится. И ноздри раздуваются от гнева.

Сейчас он так похож на свою мать. Только глаза – ярко-зелёные так и мерцают изумрудным светом.

– Врёшь! - Обидчик грозно сплёвывает на землю. И пальцы в варежках сжимает в кулаки. - Вот как дам сейчас тебе в нос! Чтобы неповадно было!

– Он придёт! - Кирилл нервничает. В глазах - отчаяние.

Начинает оглядываться. И импульсы по телу бегут.

Понимаю, что медлить нельзя.

Иду к веранде, навешивая на лицо самое приветливое выражение. Наталкиваюсь на недоумённый взгляд воспитательницы, но делаю вид, что не замечаю его.

Киваю спокойно.

Почему она не пресекает драку - непонятно.

Мне хочется схватить обидчика Кира и перекинуть его через забор. Сдерживаюсь. Знаю, что нельзя отступать от легенды.

– Сынок! - Зову, расставляя руки. А у самого всё в горле пересыхает. Першит и булькает.

Это непонятное слово срывается с языка с трудом. Взрывается в воздухе, и по позвоночнику волна бежит.

Я страдаю мазохизмом, если делаю всё то, о чём попросил этот сорванец. Уничтожаю себя, примеряя чужую жизнь.

– Папа! - Кирилл оборачивается. Подпрыгивает на месте и уже мчит ко мне.

Присаживаюсь на колени и раскрываю объятия. Ловлю маленькое тельце. Вдыхаю аромат корицы и чего-то сладкого.

Сгребаю пацана в охапку и подбрасываю в воздух.

Кир визжит. Хохочет от радости и тут же моментально делается серьёзным. Тычет пальцем в своего обидчика.

– Вот, папа. Это Вовка и он не верит, что ты существуешь.

– Хах, а кто же я? – Стреляю глазами в пацана.

Вижу, как он съёживается под моим взглядом. На шажок отступает.

– Скажи ему? – Кирилл шепчет.

– Ну, пойдём поговорим. - Киваю спокойно. Опускаю мальчишку на землю, а сам иду рядом. – Привет.

Присаживаюсь на корточки рядом с Вовкой. Он обиженно сопит, а маленькие глазки бегают из стороны в сторону.

– Вот, это мой папа, понял? – В голосе Кирилла звучит гордость. А ещё он цепляется за мою ладонь, прижимаясь ближе.

– Понял. – Вовка бурчит, краснея от натуги.

А потом разворачивается и бежит в сторону воспитательницы. Ревёт трубным голосом, размазывая по лицу сопли и слюни.

– Ну всё, нам капец. – Кир припечатывает. Смотрит исподлобья на приближающегося педагога.

– Что тут происходит? Вы кто? – Она поднимает брови вверх. Изучает меня цепким взглядом, складывая руки на груди.

– Это – мой папа. – Кирилл не тушуется. Продолжает гнуть свою линию, и я вижу, как теряется женщина.

Склоняет голову на бок.

– Извините, но я в первый раз вас вижу. – Её голос дрожит. А ещё она пытается улыбнуться, но выходит плохо.

– Да, я часто в разъездах. Командировки по работе. – Почему-то оправдываюсь. А ещё перевожу взгляд на калитку, и покрываюсь испариной.

Вижу, как по дорожке к нам идёт Дина.

И дыхание перехватывает.

– О, а вот и мама. – Выдавливаю из себя улыбку. Стараюсь выглядеть невозмутимым, но на душе кошки скребут и под ложечкой противно сжимается.

Уверен – она не обрадуется такому положению дел. А то ещё и скандал разразится...

Рыжая бестия подходит ближе. Останавливается как вкопанная. На лице – ни кровинки.

– Кирюш? – Слабо шепчет. Протягивает сыну руку, цепляя его за кончики пальцев. – Ты чего тут?

– За мной папа приехал! – Выдыхает безапелляционно. Упирает руки в бока и поворачивается ко мне. – Ну, ты чего стоишь? Пошли!