– Поздравляю, что ты всё-таки поумнел, Тимофей. – Шиплю раздражённо кошкой, бросая взгляд на часы. Понимаю, что Лиза и Ольга Викторовна уже давно ждут от меня выступления. – А теперь мне пора.

– Дина… – Мужчина ловит меня за запястье. Притягивает к себе, заставляя посмотреть в глаза.

В голове проносится мысль о том, что на коже останутся синяки, но я предательски сглатываю все плохие слова.

– Скажи только – ты тогда сделала аборт? Это для меня очень важно.

На секунду мешкаю. Понимаю, что это – точка невозврата. Сохраниться и посмотреть, что будет дальше – не выйдет.

Нужен только один ответ.

Здесь и сейчас.

– Да, Тимофей. - Отзываюсь сиплым голосом, пытаясь совладать с дрожью. – Сделала.

Вспоминаю, что мама учила меня всегда говорить правду, но решаю на время забыть об этом наказе.

Так будет спокойнее для всех. Для меня, для Тимофея, для Кирилла. Ведь он уже привык, что мы только вдвоём, и отец ему не нужен.

По крайней мере, такой.

– Дина Алексеевна, вы тут? – Обеспокоенный хриплый голос Ольги Викторовны доносится из-за закрытой двери. – Можно войти?

– Нет-нет, я ещё не готова. – Частю, округляя глаза. Представляю, что будет, если тёща застанет своего любимого зятя наедине со мной. – Через пять минут приду. Готовьте внучку.

– Она уже готова. Нервничает. – Понижает голос до минимума, продолжая скрести по створке. – Я вас тут подожду, снаружи. Переодевайтесь спокойно.

Тим издевательски поигрывает бровями, впериваясь в меня горячим взглядом. Подаёт пакет с реквизитом куклы Барби, ожидая стриптиза.

– И во что ты будешь переодеваться, куколка? – Ехидная ухмылка не сходит с его лица, а в голосе сквозит лёгкая хрипотца, от которой у меня раньше срывало крышу. – Я надеюсь, в купальник?

– Не дождёшься. – Шепчу, вынимая из пакета косметичку.

Принимаюсь наносить яркий кукольный макияж, аккуратно похлопывая по щекам пушистой кисточкой. Поправляю волосы.

– Вот и всё.

– Всё? – Мужская рука взлетает в воздух, перехватывая запястье. – Я соскучился по тебе.

Замираю.

Мы стоим напротив друг друга, в воздухе витает напряжение. Кажется, одно неверное слово – всё взлетит на воздух.

Раньше бы я много отдала, чтобы услышать эти слова хотя бы один раз. Сейчас же – испытываю тупую боль.

И дрожь бежит по позвоночнику.

– Неужели ты не хочешь продолжить наше общение, Дина? – Спрашивает, пытаясь обнять.

– Нет, не хочу. – Выдёргиваю руку. Угрожающе выставляю ладонь вперёд. – Между нами всё давно закончилось, Тима. Семь лет назад.

Конкурсы я провожу на автомате.

Жесты, слова, улыбки – всё фальшивое, ненастоящее. Такое же, как и в этом картонном доме.

Ловлю на себе грустный взгляд родных глазёнок. Улыбаюсь Кирюше. Стараюсь мысленно подбодрить его, хоть и выходит плохо.

Он опускает взор.

Сжимает и разжимает пальчики, а я боюсь, что его мог кто-то обидеть, пока я разговаривала с Борисовым. Не знаю, что произошло, но обязательно разберусь с этим.

Стараюсь не смотреть на Тимофея. Блуждаю глазами по толпе. Но взгляд невольно сбивается. Натыкается на миловидную брюнетку в его объятиях.

Мой бывший нежно утыкается носом в её шелковистые волосы. Мурлычет как сытый кот.

Шепчет что–то нежное на ухо, и меня прошибают электрические импульсы. Заставляют покрыться испариной от брезгливости.

Мерзавец. Какой мерзавец!

Наконец меня отпускают с аплодисментами.

Протискиваюсь сквозь толпу и хватаю Кирюшу за руку. Волоку к выходу, старательно улыбаясь гостям при этом.

Не хочу, чтобы кто-то подумал, что мы сбегаем.

– Подожди меня на кухне, ладно? – Делаю взмах рукой. Помню, что там должен быть запасной выход.

Убегать через парадный совсем не хочется.