– А кодекс административных правонарушений – очень даже неплохо, – с улыбкой перебила Таня.

– Я понял. Я все понял, Татьяна.

Марк рывком притянул ее к себе.

– Единственный шанс побыть рядом с вами – признать, что за руль мне нельзя. Что ж, придется сыграть.

– Ты же артист. Изобрази.

– Или правда напиться для попадания в образ? Я готов и на это. И вообще, я, похоже…

Короткая пауза.

– Татьяна, поверьте. Ради вас я пойду на все.

Она догадалась, что последует за этим обещанием. И застыла на месте: подобных сцен она не любила. Даже в женских романах старалась их пропускать – хоть поцелуям и отводили треть книжки! Да еще подавали как нечто весьма романтичное. Таня же, говоря откровенно, считала долгие поцелуи пустой тратой времени. И романтики в этом занятии не видела. Разумеется, девчонкой она целовалась – да и позже не уклонялась. Так проще, чем пытаться что-нибудь растолковать. А сейчас – в двадцать девять лет – ей внезапно открылась истина. Таня не могла объяснить, в чем именно состоит разница, но точно знала, что с Марком Александровым можно целоваться хоть до утра. С ним это было так… романтично. Однако реальность, как часто водится, вторглась в самый неподходящий момент – на этот раз в образе большого черного внедорожника с гостями столицы, приветствовавшими чужой поцелуй оглушительными гудками и нелепыми выкриками. Таня резко отшатнулась. Марк, пожав плечом, снова привлек ее к себе.

– Прости, не сумел удержаться. Но ты напросилась сама. Помнишь пословицу: что у трезвого на уме, то у пьяного…

– Помню.

Таня распахнула дверь своей машины.

– Я все помню. Поехали.

Аккуратно встроившись в поредевший к ночи автомобильный поток, она по привычке включила радио. Из динамиков загремел «Аэросмит»[37]. Как успел проинформировать музыкальный редактор Вениамин Брагин, рок-баллады вроде той, что заполнила салон, полагалось относить к неофициальному жанру «сопли в глазури» либо «сопли в шоколаде». И хоть с этим определением трудно было не согласиться, Тане такой жанр почему-то нравился. Она прибавила громкость.

– Тань…

Марк коснулся ее руки.

– Замечаешь? Что-то творится вокруг… Необычное. Даже странное.

– Возможно, песня на тебя воздействует? «Crazy»[38], – выдвинула предположение Таня.

– Вряд ли. Вообще-то я не поклонник «Аэросмита». Это Алекс у нас большой любитель.

– Ну конечно! Rock forever[39].

Она кивнула, не отрывая взгляд от дороги. Голос солиста ввинчивался в уши как сверло электродрели.

– Ты права. Хотя кое-кто из его старых дружков называет «Аэросмит» попсой. Но я не об этом. Ведь ты понимаешь, о чем?

– Может быть, – кратко ответила Таня.

– А к чему все идет? Понимаешь? Что «может быть» дальше?

Машина дернулась.

– Может быть, понимаю и это. Марк, все может быть.

– Все? Тогда тормози. Поговорим.

Таня отвела взгляд от дороги. О чем говорить? Сопротивление бесполезно. Все и так очевидно. За исключением того, что ждет ее завтра. Возможно, придется жалеть. Очень сильно жалеть. И тем не менее… Будь что будет. Он этого стоит.

– Тормоза отказали. Марк, шучу.

Она снова смотрела прямо перед собой.

– Видишь ли, Танька, в каждой шутке есть доля этого самого…

– Чего же, по мнению профессионального шутника?

– Истины, чего же еще? Между прочим, говорят, что банальности – тоже всего лишь отражение правды. А куда мы вообще-то едем? Ты знаешь, где я живу?

– Не знаю, суперзвезда. Я пока еще не дежурила в твоем подъезде. Не рисовала сердечек на стенах – Таня плюс Марк.

– Там никто не дежурит. У нас бдительные консьержки. Чуть что – вызывают милицию.

– Я учту. Вообще-то мы едем ко мне.

– К тебе?! Снова шутишь?