Наконец, мне разрешили тужится. Кажется, в один момент случилось главное. Я даже не успела закричать (а ведь планировала, а как же, даже Кэт в «Штирлице» – «Семнадцати мгновениях весны» – кричала). Вдруг показалось, что мяучит кошка. Я внутренне возмутилась: то же мне, стерильность, роддом называется (только потом я поняла, что в моем неадекватном состоянии далекий крик чужого ребенка показался мне непонятным мяуканьем). Но о кошке думать некогда. Мне командуют рожать…

И тут, тут мне на живот кладут неизвестно откуда взявшуюся девочку с длинными черными волосами (мы с мужем блондины), которая очень громко кричит. И пелена с глаз спадает: это моя девочка, мое чудо, мой ребенок. Я начинаю вновь постигать смысл бытия. Спрашиваю, сколько времени. Оказалось, что 18.30. Значит, муж должен быть внизу. Прошу спуститься и сказать ему о том, что он отец, что его дочка весит 3550 граммов и имеет рост в 52 см.

Все счастливы. Особенно я. Счастье меня захлестывает, переполняет. Я думаю о том, что подарить врачу, акушерке… Фантазирую о будущем. Наконец, меня перевозят в палату. И тут шок: когда через 6 часов после родов мне разрешили встать, и я хотела бегом добежать до телефона-автомата, я почувствовала, что НЕ МОГУ. Или могу, но только путем невероятных физических усилий. Но дальнейшее уже другая история. Беременность кончилась.

Я лежала в родильной палате с куском льда на животе. И молчала.

Рядом под галогеновой лампой в стареньком, и оттого домашнем, байковом одеяле плакала моя малышка, моя маленькая зайка, моё обретенное счастье.

Наслаждение этими ясными и громкими звуками прошло быстро. Вскоре мне стало казаться, что про мою девочку забыли, что кричит она уже долго, что крик ее слишком громок, что ей, наверное, неудобно (жарко-холодно-голодно-мокро-одиноко…). Вставать мне не разрешали (да я и не могла на тот момент), кричать тоже не складывалось… И тогда я решила, что самое время понажимать кнопочку пимпочки – данного мне в руки пульта вызова. На призыв пришел уже знакомый мне «хороший человек» – анестезиолог. Быстро поняв, в чем моя проблема, он усмехнулся и сказал, что мне следует радоваться, ибо дело порядочного младенца, как раз в том и состоит, чтобы кричать. И чем громче он кричит (особенно после родов и в первые часы жизни), тем лучше пойдет его дальнейшее развитие.

Да… «Вот так и будем мы первое время жить: дело хорошего младенца орать, дело порядочной матери – утешать», – подумала я. Мою девочку унесли. Примерно сутки я была предоставлена самой себе. Сил не было совсем. Нянечки и буфетчицы советовали понуждать себя вставать и ходить… Это было очень тяжело, но понужденье помогало. С каждой попыткой ноги и поясница слушались лучше. Никак не могла осознать, что уже не надо оберегать свой живот. Я все забывала, что он – пуст, что внутри меня уже никого нет. Забытые ощущения…

Итак, скоро полпятого. Сестры сказали, что девочка моя здорова и что мне ее принесут!!! Мы не виделись почти сутки. На самом деле, еще часов 10 назад я и не была бы готова к встрече. Стыдно сказать, думала только о себе, о том, как у меня всё болит… Даже не представляю, как женщины лежат в палатах «Мать и дитя», вместе с ребенком с самого начала… Ведь мало того, что сил никаких нет, еще и не осознаешь сразу: сама была дочка и вдруг – мама! Да, дела!

Всё. Принесли. На головке волосики… Ручками мотает… Рожицы корчит… Как нахохленный воробушек! Ну, все, хватит любоваться. Мне же ее кормить принесли. Так, молока пока нет. Кажется, что и молозива тоже. Но это неважно. Нужно кормить. Ох, как же засунуть ей грудь?! Сидеть нельзя, лежится тоже с трудом… Опытным путем поняла: главное, не бояться и не мудрить. Надо просто лечь набок (голова на подушке), а младенчика положить рядом (без подушки), пониже, чтобы головка детская была у маминой груди. Нужно только, чтобы и детке и маме не пришлось изворачиваться!