Истязая себя говеньем, Гоголь, и так уже отстранившийся от всего и вся в этом мире, перестает даже выходить из дома.

Ночью, с 11 на 12 февраля, он будит слугу, приказывает открыть печь и принести портфель с бумагами.

Иллюстрация №2 – Мистически неадекватное изображение, неадекватным художником, неадекватного поведения нашего, якобы неадекватного героя – http://itd0.mycdn.me/image?id=852255236153&t=20&plc=WEB&tkn=*CF60-Zg_kHgXvN-0lCVu3GHia_k

Изображена непонятно какая печь, под вид «буржуйки», из которой пламя не уходит внутрь и в трубу или хотя бы поднимается вверх – это в доме-то! – а бьет наружу и наискось, прямо в лицо герою!

На следующий день он сказал графу Александру Петровичу Толстому, в доме которого он жил в это время:

– Вот, что я сделал. Хотел было сжечь некоторые вещи, давно на то приготовленные, а сжег все… Как лукавый силен, вот он к чему меня подвигнул!

Мне кажется, что и сам Гоголь тоже лукавил про «лукавого», оправдывая это свое кощунство по сожжению почти законченного 2-го тома «Мертвых душ», ведь: «Рукописи не горят»!

Вот, тебе, и не горят…

20 февраля, когда состояние Гоголя совсем ухудшилось, Толстой собрал консилиум самых лучших лекарей, и врачи решили лечить и кормить Гоголя насильно. Это было, якобы, связано с тем, что сам больной категорически отказывался от лечения.

– Надобно посадить его в ванну и крикнуть: ешь! – сказал тогда один из докторов.

Они сразу же приступили к делу.

К этому времени слухи о странной болезни Гоголя уже разнеслись по Москве. На бульваре стали собираться его почитатели, чтобы узнать последние новости о здоровье писателя. Здесь, у окон, москвичи ждали, что же будет с Гоголем.

Помните, когда умирал Пушкин, то Жуковский от руки писал записочки и вывешивал их на дверь?

А тут никто ничего не говорил, и войти в усадьбу никто не решался. Все стояли на бульваре, главным образом студенты, и ждали каких-нибудь известий.

Знали бы они, что в это время приходилось терпеть Гоголю!

Для начала врачи решили поставить ему пиявки к носу и сделать ему холодное обливание головы, в теплой ванной.

Гоголь стонал и кричал, он не хотел принимать никакого лечения. Он решил, что все у него в этой жизни кончено, и поэтому так сопротивлялся всему, что предпринимали и врачи и граф Толстой.

Да, Толстой созвал на консилиум лучших врачей: и немецких врачей, и русских врачей… Именно они-то и сделали столь противоречивые и запутанные заключения, и существует почти десяток версий причин, по которым Гоголь мог скончаться.

И одна из них – брюшной тиф. Гоголь ничего не ел, но его поили разбавленным красным вином и делали ему процедуры, которые были в ходу у медиков и популярны среди пациентов того времени. То есть, все те же самые пиявки, погружения в какие-то ванны и так далее.

Но Гоголю становилось все хуже и хуже.

К вечеру он начал терять память и бредить.

Потом вдруг громко закричал:

– Лестницу, поскорей давай лестницу!

По всей видимости, это говорит о том, что все мысли у Гоголя уже были обращены к так называемому «горнему миру»…

Образ лестницы – на церковно-славянском языке это произносится как «лествица» – это один из любимейших образов Гоголя. Уже в самом первом его произведении, «Майская ночь или утопленница», есть этот образ: лестница, возводящая на небо.

У него начали холодеть ноги. Его снова начали обкладывать горячим хлебом, но уже ничего не помогало…

Около 8-ми часов утра 21 февраля дыхание у Гоголя прекратилось совсем…

Тело Гоголя перенесли в университетскую церковь святой Татьяны, на Большой Никитской.

Два дня окрестные улицы были забиты народом, неожиданно все захотели проститься с писателем, который умирал фактически один – ни жены, ни детей у него так и не было…