И тут их глазам предстало великолепное зрелище.

У дверей стояла «горка» из пяти муромских сундуков – маленькие были поставлены на большие. «Мороз» горел разноцветными огнями от лучей яркого солнца, тонкие металлические полоски, которыми крест-накрест были обиты лицевые стороны сундуков, блестели подобно золоту; зяблицкие и лысковские замки3 играли прекрасные мелодии.

Артели дали кредит.

Санкт-Петербург

Седые уральские горы со всех сторон окружают посёлок – старинную столицу могущественного рода Демидовых. Давно потомки основателя династии живут во франциях да италиях, давно перестало демидовское железо быть единственным во всей России, но сохранилась слава уральского ремесла, легенды о заводских мастерах и их произведениях живы по сей день.

Девятнадцатый век до неузнаваемости изменил демидовскую столицу: появилось уличное освещение, построили огромный собор. Но не это было главной переменой – главным было то, что расцвела пышным цветом кустарная промышленность: в домах и мастерских застучали молотки и топоры, зазвенели пилы, зашипел выплавляемый чугун. Множество мастеровых после отмены крепостного права бросились на заработки.

Об этом периоде и пойдёт речь.

В посёлке издавна существовал промысел по производству сундуков и шкатулок. Их продавали по всей России, часто привозили на Нижегородскую ярмарку. Уральские мастера участвовали в выставках, получали медали. Сундучных заведений было очень много, при этом они отличались друг от друга: в одних, самых крупных, собирали сундуки, в других, поменьше, только делали «мороз» на жестяных листах или разную фурнитуру: ручки, замки, петли. Особо этим славилась маленькая старообрядческая деревня неподалёку от демидовского посёлка. Естественно, что дух соревновательности пронизывал кустарную промышленность. Говоря современными словами, царила жёсткая конкуренция – секреты строго охранялись, хорошие мастера ценились как никогда.

В центре посёлка располагалась усадьба известного купца – владельца сундучного заведения. Назовём его Петром Яковлевичем. Большой двухэтажный дом (первый этаж – каменный, второй – деревянный) фасадом выходил на улицу. В глубине усадьбы находилась мастерская, чуть поодаль – разные хозяйственные постройки. На «фабрике» Петра Яковлевича только собирали сундуки: детали к ним и листы с «морозом» покупали в других заведениях. Множество кустарей работало на него, множество зависело самым непосредственным образом: при нужде мастера шли к хозяину и тот им давал в долг до будущего жалованья.

Пётр Яковлевич был мужик оборотистый. Он желал торговать не только сундуками, но и разными другими товарами: держал две лавки в разных концах посёлка, в которых можно было купить пряности, сушёные фрукты, конфеты. Впрочем, нельзя сказать, что это был жадный и жестокий человек, – вовсе нет: построил часовню за свой счёт, жалованье выдавал вовремя, рабочих шибко не притеснял, как другие. Пожалуй, строг был, но за это уважали. Особенно Пётр Яковлевич не любил пьяниц и сквернословов – с этими разговор у него был короткий. Почему? Потому что он держался старой веры, то есть был, как говорится, «приверженцем древлего благочестия». И детей своих так же воспитывал. Невестка его по мере возможности принимала участие в семейном деле. Муж её, Фёдор, рано умер. Она оказалась весьма толковой помощницей начинавшему стареть хозяину мастерской.

Однажды рачительный Пётр Яковлевич подумал, что гораздо дешевле не покупать листы с «морозом», а делать их в своей мастерской. В ту пору славился товар детальной «фабрики» Овчинникова. Она была хоть и маленькая (работал сам хозяин с сыном), но в ней делали «мороз» такого цвета, который никто не мог повторить: нежно-зелёного, с аквамариновым оттенком. Разумеется, Овчинников держал в секрете рецепт своего «мороза».