Всюду сновали торопившиеся куда-то люди, останавливаясь лишь затем, чтобы взглянуть на огромные часы, висевшие на здании вокзала. Вокзал продолжал поражать воображение и здесь, на площади. Его стены, возвышавшиеся над кварталами домишек, были украшены искусным орнаментом и причудливыми узорами, которые только мог запечатлеть холодный камень. Густой туман висел над площадью и прилегавшими улицами, давая разглядеть лишь считанные кусочки городских кварталов. Темнота наступивших сумерек уменьшала видимость до нескольких десятков метров.

Уинфред пошарил за пазухой и достал сверток с нарисованной от руки картой. Судя по карте, где-то рядом площадь пересекал широкий тракт под названием The New Road. Ближе к востоку карты тракт менял название на Pentonville Road. И затем устремлялся куда-то вглубь города, теряясь среди причудливых переплетений других трактов и улиц.

Юноша разглядывал карту, а Джорди топтался рядом, переминаясь с ноги на ногу и согревая замерзшие руки дыханием. Снизу под картой был указан адрес. «Guildford Street. House number four», – прошептал Уинфред. Стрелки на карте вели к нарисованному квадрату дома, пересекая вокзальную площадь. Сразу за ней улица Pentonville Road соединялась с улицей поменьше. Юноша тщетно пытался понять, что означали, символы и отметки, нарисованные вдоль дороги, к которым Квинтин не успел дописать пояснения.

Туман ненадолго развеялся, и впереди показалась дорога. Каменная мостовая сменилась земляным грунтом и слякотью. Каменные домики ютились по обеим сторонам дороги. Тусклый свет фонарей позволял разглядеть, что находилось на несколько ярдов впереди. Туман вновь сгустился, да так сильно, что Уинфред чуть было не потерял из виду брата, чей расплывчатый силуэт то и дело пропадал в темном густом мареве. Круг с нарисованной внутри замысловатой

фигуркой на карте оказался постоялым двором. Дверь была слегка приоткрыта. Изнутри тянуло свежим молоком и горячим хлебом. Уинфред, недолго думая, поманил брата за собой

и направился к двери. Внутри было довольно тесно. Маленькие узкие столы были расставлены у стен, оставляя проход посередине. Запах съестного исходил от деревянной стойки

в другом конце помещения, за которой братья увидели упитанного хозяина заведения.

– Что вам угодно, друзья? – спросил он, едва братья поравнялись со стойкой. – Могу предложить вам свежее жареное мясо, похлебку и джин.

– Нам бы остановиться на ночлег!

– Нет проблем. Свободная комната на двоих обойдется вам в два шиллинга за ночь.

Хозяин вышел из-за стойки, пригласив братьев следовать за собой. Маленькая комнатка находилась на втором этаже, куда вела скользкая винтовая лестница. Две деревянные койки, стоявшие по бокам, больше порадовали братьев, чем набитые соломой тюфяки. В ногах одной из коек лежали потертые суконные одеяла и застиранные простыни. Подушки были вроде тех, что Уинфред мастерил дома из холстины и сухого душистого сена.

– Чувствуйте себя как дома, друзья! – радушно объявил хозяин. Уинфред порылся в сумке и протянул хозяину две монеты. Тот зажал их в кулаке.

– Я хочу есть! – воскликнул вдруг Джорди. Юноша укоризненно взглянул на него, но вспомнил, что сам не брал в рот ни кусочка с тех пор, как они останавливались в Стивенидже. Хозяин обернулся.

– Если желаете перекусить – я буду ждать внизу, – и стал спускаться по лестнице. Уинфред положил свою куртку на кровать, затем спрятал туда сумку, вынув из нее все ценное.

Конверт с деньгами и картой без труда поместился в кармане широкополых штанов. Юноша вынул из него несколько пенни и зажал в кулаке. На двери комнатки висел замок, ключ