– Ты не помог ей, – продолжил он размышлять вслух, не обращая внимания на боль. – А она явно ожидала от тебя помощи.
Я снова и снова надавливал на инструмент, периодически окуная его в чернила. Завершив последнюю линию, начал закрашивать фрагмент.
Грудная клетка Хадира ритмично поднималась и опускалась в такт ровному дыханию. На моем теле были профессиональные татуировки, но были и выполненные таким же кустарным методом, поэтому я знал, насколько это болезненно.
Он, как и Дэймон, не мыслил своей жизни без боли.
– Она боец, – сказал Эйдин, устремив взгляд в сводчатый потолок моего убежища. Сюда я перебрался после первой ночи в Блэкчерч. От белоснежных комнат с белыми коврами и декором у меня пробегал мороз по коже. Я нуждался в личном пространстве и предпочитал темноту.
К тому же из окон мансарды открывался красивый вид. Мне он нравился.
– Меня привлекает эта ее черта, – продолжил парень. – Главное, чтобы она не повесилась на брошенной мной веревочке. Ты заметил? – Эйдин посмотрел на меня. – Похоже, девчонка на самом деле не осознает серьезности своего положения. Загнанная в ловушку, без возможности выжить, если уйдет, с пятью мужчинами, изнывающими по развлечениям, которых их так долго лишали. А любые ее жалобы можно будет замять незначительной денежной суммой.
Стиснув челюсти, я сильнее нажал на иглу. Его мышцы дернулись под моей рукой, но он не отвел взгляда.
– Как, говоришь, ее зовут? – тихо уточнил Хадир. – Эмери?
Мои предплечья пылали, и я наконец осознал, что каждый мускул в моем теле напрягся, но все-таки заставил себя проглотить ком, подкативший к горлу.
– Эти глаза… – пробормотал он. – Карие, с золотистыми крапинками. Красивые. Интересно, какие они, когда смотрят на тебя сверху вниз в пылу страсти?
Я испепелял взглядом его плечо и дизайн татуировки, которую он поручил мне набить. Удивительно, как его кожа еще не воспламенилась.
– Как довести ее до оргазма? – спросил Эйдин, наблюдая за мной.
Я сильнее сжал инструмент.
– Некоторым женщинам нужно поглаживать клитор большим пальцем, пока ты внутри, знаешь? – с издевкой произнес он. – Ей нравится, когда мужчины так делают?
Скрипя зубами, я почти слышал, как иглы пронзают кожу. Хадир тихо зашипел, но потом улыбнулся, довольный, что задел меня за живое.
– Отцы отправили нас сюда не для того, чтобы мы научились хорошо себя вести, Уилл. Им бы она тоже пришлась по вкусу, с ее позволения или без. – После короткой паузы он пояснил: – Они отправили нас сюда в наказание за то, что мы не проявили достаточной осторожности. Чтобы научились действовать аккуратнее.
Мой отец не отправлял меня в Блэкчерч. Я вообще не понимал, как нормальный родитель мог отправить своего ребенка в подобное место, ведь, если он когда-нибудь выберется отсюда, один урок усвоит точно: кровное родство не гарантия любви, а любовь – это единственное, что порождает преданность.
Я посмотрел на Эйдина, вновь уставившегося в потолок. За время, проведенное здесь, мне удалось понять Мику, Рори, даже Тэйлора, но Хадир…
Он находился в заточении дольше всех и, возможно, уже зашел слишком далеко, чтобы вернуться к нормальной жизни.
– В двадцать лет я был приглашен на свадьбу, проходившую на курорте, – сказал Эйдин с отстраненным взглядом. – На моих глазах один из деловых партнеров отца накачал наркотиками собственную жену и предложил моему отцу трахнуть ее для скрепления сделки.
Нечто похожее на боль промелькнуло в его глазах, отчего я замер, однако иллюзия быстро рассеялась.
– Рано или поздно ты понимаешь, что тебе не избежать этой мерзости, поэтому ты либо продолжаешь бороться с ней, либо преображаешь ее. – Он снова посмотрел на меня. – Самое большое отличие между мной и моим отцом в том, что мне плевать, увидит ли кто-нибудь кровь на стенах.