– Мунисипал Бонд[2], – ответил Чарли.

– Странное имечко. – Джоуи явно не уловил шутки.

Мальчику всего шесть, напомнил себе Чарли. Просто порой Джоуи вел себя так, будто был несколькими годами старше.

Мальчик снова выглянул из окна. Выждав, пока Чарли сделает парочку последних снимков, он сказал:

– И все-таки я не понимаю, почему мы не можем убить его. Он бы пристрелил меня при первой же возможности.

– Не думаю, что он осмелился бы на это, – заметил Чарли.

Не хватало еще, чтобы Джоуи напугал себя сам.

Но с невозмутимостью и хладнокровием, которые не соответствовали его возрасту, Джоуи заявил:

– Еще как осмелился бы, если бы только знал, что это сойдет ему с рук. Он застрелил бы меня и вырезал мое сердце – вот что бы он сделал.

Пятью этажами ниже наблюдатель пригладил волосы своей узкой ладонью с длинными пальцами.

Уж не конец ли всему наступает?

Уж не дьявол ли там тихонечко напевает?

Уж не судный ли день колокольный звон возвещает?

Уж не дьявол ли там торжественно распевает?

Или же темные страхи их – только морок,

И в головах у пророчащих гибель много сора?

Кто всюду провидит стенания, адский плач,

Тот сам себе худший враг и палач.

Книга сочтенных печалей

Фанатик делает то, что, по его мнению, сделал бы Господь, знай Он все обстоятельства дела.

Финли Питер Данн

«Обед гурмана» был расположен в фешенебельном торговом центре, строители которого искусно сочетали дерево и кирпич. Находился он всего в полуквартале от Ньюпорт-Бич с его яхт-клубом. Даже в понедельник Вэл и Кристина не могли пожаловаться на отсутствие покупателей. Народ толпился в отделе продуктов и в отделе вин. Кухонные приборы тоже пользовались спросом. Несколько человек бродили у полок, изучая кастрюли и сковородки, кухонные комбайны, импортные мороженицы и прочие приспособления, призванные облегчить жизнь любителям вкусно поесть. В течение дня, кроме изрядного количества вин, продуктов и небольших кулинарных приборов, Кристина, Вэл и их продавщица Тэмми сумели реализовать две лапшерезки экстра-класса, дорогой набор столовой посуды, отделанную медью кофемашину, стоимость которой составляла около девятисот долларов, и ланч-боксы с подогревом.

Несмотря на то что магазин не пустовал ни дня с момента открытия и стал приносить солидный доход уже на третью неделю работы (беспрецедентный случай для нового дела), Кристина до сих пор не могла нарадоваться на регулярные звоночки кассового аппарата. Она так и не научилась принимать успех как должное, хотя магазин процветал уже шесть с половиной лет.

Несколько часов в этой суете промелькнули почти незаметно. Казалось, только что она оставила Джоуи у Чарли Харрисона, и вот уже вечер. Ее по-прежнему донимали мысли о чокнутой старухе, но теперь они шли фоном, не вызывая паники. Несколько раз перед ее глазами всплывал образ обезглавленного пса, и тогда во рту у нее становилось сухо, а ноги предательски слабели. И все это время рядом был Генри Рэнкин. Он помогал заворачивать покупки, развешивал ценники на новые товары, изображал из себя заправского продавца, а сам неустанно наблюдал за покупателями, чтобы перейти в случае необходимости к активным действиям. Несмотря на то что присутствие Генри напоминало ей об опасности, Кристина сама не заметила, как на смену дню пришел вечер.

Не подвела и Вэл Гарднер. Кристина не без опаски рассказала ей про старуху. Она боялась, что Вэл начнет донимать ее вопросами, не давая покоя ни на минуту. Вэл обожала переживания. Даже такие мелочи, как текущий душ или порванный чулок, грозили нанести ей «душевную травму». А уж простуду или сломанный ноготь она и вовсе стремилась возвести в ранг трагедии. На самом деле ее мало задевали все эти выкрутасы судьбы, просто Вэл нравилось быть героиней своей собственной мелодрамы – ведь благодаря ей жизнь начинала играть новыми красками. Если судьба отказывалась подбросить ей топливо для переживаний, Вэл тут же хваталась за проблемы друзей, как пресловутый Атлант, который держал на себе весь мир. Но Вэл всегда действовала из лучших побуждений. Она была честной, работящей, с хорошим чувством юмора. И вот теперь, к удивлению Кристины, она нашла в себе достаточно такта, чтобы не мучить подругу вопросами насчет безумной старухи и ее угроз, хотя в душе наверняка сгорала от любопытства.