– Сдается мне, вы сами себя ввергли в заблуждение. Ничто не может оправдать хамство, – упрямо произнесла Окара, и темные, почти черные глаза мужчины опасно сверкнули. К этому моменту у девушки много накопилось на душе, и она не собиралась останавливаться. – Все воркории в округе обожают вас, заочно клянутся в вечной любви, а вы что? Вы даже не знаете об их существовании или не замечаете вовсе, – обида за сестру взыграла с новой силой. – Вы и ваше черствое сердце недостойны любви, и я обещаю, женившись на мне, вы тотчас пожалеете об этом.

– С вашей стороны, воркория, крайне опрометчиво бросаться такими угрозами, – Доар остановился и развернул девушку к себе.

Окара отступила, но уперлась спиной в колючий куст живой ограды. Сцепив за спиной пальцы рук, она упрямо вскинула подбородок и произнесла:

– Я предпочитаю сказать то, что думаю о вас, раньше, чем свяжу жизнь с вами навсегда! – Она дрожала всем телом, но не желала отступать и решительно добавила: – Зачем вам нелюбимая жена? Откажитесь от помолвки!

– Отказаться? – сухо переспросил Доар и окинув ее задумчивым, нежным взглядом, шагнул ближе.

Несколько томительных мгновений он не сводил с неё, уже пылающей от смущения, глаз. Одним обманчиво небрежным движением он притянул ее к себе, и их бедра соприкоснулись, а руки девушки уперлись в мощную мужскую грудь. Потоки колких замечаний вертелись у Окары на языке, но близость мужчины невероятно смущала, и поэтому мысли путались, не желая складываться в уничижительную отповедь.

Воспользовавшись заминкой, бессмертный прижал ее теснее к себе и, обхватив пальцами, приподнял подбородок. Дождавшись, когда девушка взглянет на него, он мягко проговорил:

– Ты предлагаешь мне отказаться от нежного, еще толком не распустившегося бутона? От совершенной красоты, которую еще даже не замечают другие, но которая, несомненно, скоро войдет в силу?

Сердце Окары забилось так часто, что стало трудно дышать, а в лицо бросилась краска. Каков наглец! Обнимает, держит так, что и взгляда не отвести. О том, что глаза харда постоянно притягивают ее, девушка старалась не думать – мало ли у кого какие недостатки. Кеона обожает Доара, вот пусть сама и смотрит на него, а Окаре лучше подумать, как заставить бессмертного отказаться от нее.

– Вы слепец! – прошипела она, хотя внутри все переворачивалось от ужаса.

– Вы так в себе не уверены? – криво усмехнулся хард и мягко провел подушечкой большого пальца по нижней губе Окары. У девушки перехватило дыхание от его наглости, а в голосе харда появилась хрипотца: – Зря…

– Я не о том, – мотнула головой Окара, заодно стряхивая пальцы Доара. – Вы слепы, потому что не замечаете очевидного! С вами рядом находится девушка, которая обожает вас!

Она попыталась выбраться из западни бессмертного или хотя бы ослабить объятия.

– И та девушка, надо понимать, не вы? – с полуулыбкой осведомился хард, не позволяя невесте вырваться из кольца рук и продолжая нависать над ней, добавил: – Я вижу больше, чем вы думаете, Окара. Не нужно ревновать. После священного обряда для меня не будет существовать других женщин, кроме законной спутницы.

– Ревновать? – задохнулась от возмущения Окара. – Я? Вас? Смешно! И я вам сейчас докажу, что вы мне безразличны…

– Доказывайте, – великодушно разрешил хард и наклонился к ней.

Глядя на его приближающиеся красиво очерченные губы, Окара сжалась, как кролик перед удавом, разрываясь между желанием оттолкнуть мужчину и… позволить ему сделать то, что он собирался. Раньше ее никто не целовал, и чувство азарта охватило девушку – ей не терпелось ощутить то, что она никогда не испытывала.