Замотаю до ночи сеткой

Арсенал бредовых идей.

Утра свет, словно звон пощёчин.

Захлестнёт удушье тоски.

Карандаш, в иголку заточен,

Отмечает дневные часы.

Рассыпается шум, крошится,

Безразлично глаза глядят.

Ожидаю глоточек вечера,

Обещавшего звездопад.

12.09.2023

Сонномушие

Навскидку – мысли, чувства всмятку,

повсюду чудится обман,

Мерещится, что в беспорядке

существование. Бедлам!

Гримасничает слог неправый,

шаг осторожен над котлом,

и морщит веко день лукавый…

Рвану навстречу. Напролом!

Подумаешь, какая новость:

достала скука реквизит.

От кротости её обмана

сивухой лености разит.

Постэлегические выси? -

– Не заморочит интерес.

Душа мокрее мокрой крысы.

Встряхнуться надо. Позарез!

Намаюсь от души, натешусь

над бестолковостями всласть.

И осторожна буду, чтобы

в котёл элегий не упасть.

6306

Каких-то привилегий я не жду.

На папереть не встану старым нищим.

Мотает век, как ветку на ветру,

зато живу свободнее и чище.

Я проживаю жизнь за часом час.

От жадности секунды экономлю.

Над головой гремят то марш, то джаз.

Колотятся по выстриженной кровле.

И так же скачут серые дожди

над скомканной зарёванной дорогой.

И так же скоро из заржавленной трубы

стекает в подворотни эхо грома.

Вздох теней, беспокойство – под глаза.

Усталость на лице – отметки былей.

Пинает жизнь с рожденья до звонка,

а я назло ей всё неприхотливей.

Обуглится летящая листва

продрогших лет, и ветхостью повеет.

Подрагивает тонкая струна…

Перезвоню вам из созвездья Водолея!

Окна

Развеяв ветрами недуг,

неспешно, лязгая цепями,

по спящим улицам иду,

не замечая ночи края.

Фонарь – нелепое пятно

перепирается с тенями.

Так грустно, тихо и тепло

течёт дорога под ногами.

И не мятежится душа,

притушенная тёмным чадом.

Летящий пух – слова, слова…

Молчат. А большего не надо.

Свет занавешенных окон

пятнает кляксами дорогу.

Парады безымянных штор

наводят смутную тревогу.

Вернуться? Было бы зачем…

Окон таращатся бойницы.

Разорван, скомкан черновик -

дум оголтелых вереницы.

Пепел

Черновики я снова жгу,

виной исчёрканные густо.

Бегут по строкам языки.

Пусть чернота!

Пусть будет пусто!

Измятые огнём листы

сгорают в корчах параличных.

Крошатся щебень суеты,

обманы в рифмах флегматичных.

Останется лиловый прах,

обложка обгорелым гребнем.

Окликнут в умерших стихах

слова осыпавшимся пеплом.

****

Я с душой нагою на ветру.

Гнёт, ломает – предназначено с небес.

Что отсчитано, отмерено – приму,

кто бы жизнь ни правил: ангел, бес…

Взлёты и падения – моё!

Льёт потоком огненная новь.

Режет время острое крыло,

и стихом полна густая кровь.

****

Как разгулялись мои тёмные чащобы,

лежалые, спустившись с чердака!

Ноздрей не раздували. И без злобы

покой нарушили уютного мирка.

Ноктюрн Faure блаженство обещает,

в разгуле фестиваль уставших кляч.

Фонарь натруженно мигает, как чихает,

слюнями брызжет в спазмах неудач.

Благообразие изъеденных поэзий,

пылящее каноном, местный сброд,

наморщив рожи из щербатой красной меди,

под пиво вас, возможно, и прочтёт.

Смеюсь, поправ рекурса неизбежность,

отгородившись гением Рембо,

приняв событий значимых погрешность.

Что сбудется, не сбудется – моё!

И мнится мне в бездонном оглуплении

иск дьявола – несытый жадный рот.

В заброшенный карьер благоразумья

обрушится расплаты небосвод.

****

Мне б хоть за что-то взглядом зацепиться.

Мне бы проснуться – окончательно не спятить.

Послать всё к чёрту и лететь на волю птицей.

Не важно: если падать, значит, падать.

Копирка: рондо скуки, быт кругами.

Мечусь по полкам – всё зачитано до дырок.

Ищу хоть что-то. Хоть намёки на детали.

Разнылась, аж сама себе противна!

А нечего бродить по дому клячей!

На скуку жалиться родным, но всё же стенам,

Довольным быть не кушем – мелкой сдачей.