Но вместо этого мне на ум не пришло ничего лучше, чем просто положить ладонь на её выступающую из-под пледа крохотную ступню, гладить и… молчать. Я просто молчал, глядя на фигурку под одеялом, в которой уже явно проглядывались очертания живота, находящегося «в положении». Когда-то Лора свела своей красотой меня с ума, и продолжает сводить меня каждый раз, когда я её вижу. Но это её поведение… в конце концов мне удалось заставить себя поверить в то, что это всё из-за беременности. Ведь на сколько мне известно, женщины порой ведут себя очень странно, когда вынашивают под сердцем своё будущее дитя. Их даже не судят так строго, если они совершат какое-нибудь преступление: если человека убил мужчина, то его посадят в темницу на долгие годы или даже казнят, а если убийство совершит беременная девушка, то наказание будет, вероятнее всего, условным, или, по крайней мере, далеко не таким жестоким.

Так мы и просидели молча с четверть часа, пока за дверью демонстративно не начал откашливаться мой братец. Я всё так же молча встал, окинул Лору прощальным взглядом и направился к двери, но перед самым выходом жена меня всё-таки окликнула:

– Клод, – почти без эмоций произнесла она.

– Да, любовь моя? – стараясь сдержать бурю в груди ответил я.

– Я тебя ненавижу, – тихо прошипела Лора. – Можешь сдохнуть на своей войне, мне плевать.

Сказать, что я впал в ступор – ничего не сказать. Мои ноги словно вросли в пол, глаза превратились в калёное стекло, в груди стало горячо, как в костре Инквизиции, а всё тело пробила ужасная, почти лишающая сознания дрожь. Не сразу я заметил, что челюсть моя отвисла настолько, что ещё немного – и её можно было пнуть носком ботинка, даже не отрывая от пола ноги.

– Будет даже лучше, если ты сдохнешь, – сказала моя жена без особых эмоций. Как будто констатировала факт, что сегодня скверная погода или что ужин оказался слегка пересоленным. И голос был словно не её, а кого-то другого, кого-то, кто скрывался в теле моей возлюбленной, но о ком я никогда не догадывался.

Ладони сами собой сжались в кулаки, да так, что побелели костяшки пальцев. Думаю, ещё немного – и я набросился бы на Лору, осыпав её градом ударов, но из оцепенения меня снова вывел кашель брата. Собравшись с силами и до боли стиснув зубы, я пнул дверь и решительным шагом отправился от этого места прочь. Громмер, недоумевая, бросился следом, но вопросов не задавал. Всё и так было ясно без слов.

С Лорой я познакомился ещё будучи ребёнком. Она была соседской девчонкой, такой забавной пацанкой, всегда гулявшей в компании мальчишек. С куклами не игралась, платья не носила, а если её родители заставляли надеть какой-нибудь элемент женского гардероба, то через пару часов он оказывался весь изодранным, измазанным грязью и усеянным листьями, травой и мелкими ветками. Но боевой нрав Лоры вскоре был укрощён: в двенадцать лет родители отправили её в светскую школу для «маленьких леди», из которой моя будущая жена вышла уже совсем другим человеком. И если задолго до этого она казалась мне хорошим другом и отменным приятелем по уличным игрищам, то теперь я видел в ней прекрасную женщину, красавицу, скромницу, прекрасную кандидатку на роль супруги и матери наших общих детей. Лора больше не общалась с парнями, а пропадала в основном в обществах, куда представителям мужского пола доступ был закрыт. Родители очень хотели поскорее выдать её замуж, даже назначили солидное приданое, но «юная леди» всё никак не могла определиться с избранником. Примерно в то же время я и начал ухлёстывать за той, кто только что пожелала мне сдохнуть. И ухлёстывал достаточно долго, на это ушло приличное количество лет. Любой другой на моём месте давно бы отступился, но только не я. Год назад я сделал ей предложение, и Лора согласилась. Свадьбу откладывать не стали, женились практически сразу же. Приданое меня особо не волновало, я просто был счастлив связать свою жизнь с такой прекрасной, как мне тогда казалось, девушкой.