Боги на нашей стороне, никаких сомнений. Наш небесный отец – Афинор – хотя бы не требует отрубать нашим врагам головы и строить из них курганы, чтобы потом на них устраивать сумасшедшие кровавые оргии. Я это говорю вовсе не из ненависти; мне просто жаль этот народ. Но если варвары решили посягнуть на наши земли, которые мы освоили в глубокой древности, то горе этим захватчикам, и да падёт на их головы проклятие Лоррея.

Мне много раз приходилось бродить по этим узким улочкам за всю мою двадцатишестилетнюю жизнь, так что точку сбора рекрутов я нашёл всего за четверть часа. Пока блуждал между красивых серо-кирпичных домов с голубыми черепичными крышами, вспоминал своё детство. Как играли в "войну" вон в том переулке. Как за той таверной впервые поцеловал сверстницу. Как на углу той бакалейной лавки в первый раз за всю жизнь получил в глаз. Теперь-то памятные события вызывают лишь умиление, но тогда каждый такой момент был для меня либо несметной радостью, либо полной катастрофой.

Благо, что мне не приходилось побираться или воровать. Семья у меня была обеспеченной, сколько я себя помню. Ещё до моего рождения мой отец, Эодар Веллер, работал каменщиком. Его светлых мозгов с лихвой хватило на то, чтобы не пропивать все полученные деньги в ближайшем трактире, а откладывать как можно больше на будущие начинания. И за десять лет ему удалось скопить золота и серебра достаточно, чтобы стать мелким ростовщиком. Благо, что он давно планировал войти в эту стезю и заранее обзавёлся всеми необходимыми связями. И дела, хоть и не сразу, пошли в гору. Состояние моего отца росло и со временем он решил открыть собственное дело, встав во главе других ростовщиков, забирая свою долю от их сделок. И другие ростовщики были только рады, ведь поручительство Эодара Веллера к тому времени уже дорогого стоило. Мой отец заслужил очень хорошую репутацию, которая в итоге привела его к ещё большим богатствам.

Со временем главный ростовщик Лувенора женился и завёл троих детей. Старшего сына зовут Громмер в честь одного из королей древности. Младшую дочь зовут Джоанна в честь дочери богини Дхали, благодетельницы человечества, богини любви, семейного очага и продолжения рода. А среднего зовут Клод. Без какой-либо чести, просто Клод.

Клод Веллер – это я, как нетрудно догадаться.

Не то чтобы мне не нравилось это имя, но, честно говоря, родители могли бы и проявить побольше фантазии, нарекая меня кем-либо на целую жизнь. Я, конечно, никого не виню, но стоит отметить, что моим брату и сестре имена давал отец, а мне имя выбрала мать. Которую я, кстати, не очень-то жалую, но об этом мало кто знает, потому что из меня не особый любитель выносить сор из избы.

Тем временем я добрался до центра записи в рекруты. Штаб наспех организовали в здании театра, и артисты были не против. Более того, многие из них и сами первыми записались в армию, чтобы отправиться на север и не дать захватчикам протоптать землю до самой столицы. Мощёная площадь с красивым фонтаном в её центре были покрыты мокрым и уже довольно грязным снегом, который по большей части уже превратился в слякотные лужи. И всё это пространство было буквально забито теми, кто желал записаться в армию.

Я был один. Большинство приходило кучками по несколько человек. Юноши подначивали всех своих друзей, чем делали себе честь, по моему мнению. Мне же, к сожалению, привести с собой было некого. Отец уже довольно стар для всего этого, да и семью ему кормить надо. В конце концов, в случае моей кончины, чего я, конечно же, постараюсь избежать, ему придётся кормить мою жену и своего внука или, быть может, внучку, то есть моего ребёнка, который должен был родиться всего через два месяца. Так уж вышло, что за год до этих самых событий, меня угораздило влюбиться в очаровательную женщину. Таких, как Лора, больше нет. Хотя, тут я слукавил. Год назад меня угораздило не влюбиться, а жениться на этой потрясающей женщине, а влюбился я в неё задолго до этого. Кажется, я бегал за ней ещё с тех пор, когда ещё едва доставал своему отцу до пояса. И хоть мне удалось уже давно перерасти своего отца, когда я нахожусь рядом с ним, мне всё ещё кажется, что он – очень большой человек, а я всего лишь его маленький ребёнок.