– Заходили твои коллеги с работы, – ответил Андрей, потупившись – не знаю, как они узнали, что ты возвращаешься именно сегодня…

– Я им сообщила, – перебила его Женя, – вчера позвонила Чадскому, сказала, что возвращаюсь на службу в следующий понедельник.

– Возвращаешься? – Казанцев посмотрел на нее, нахмурив брови, – ты…я думал, что ты захочешь…

– Посоветоваться? – В ее изумрудных глазах на мгновение вспыхнул огонь, – а ты против?

– Просто думал, что тебе нужно прийти в себя… – он запнулся, пытаясь подобрать слово.

– Знаешь, Андрей, чего не хватает на этом торте? – Хмыкнула Женя, прервав его.

– Чего? – Спросил Андрей.

– Большой надписи «выкидыш», – ответила девушка и стремительно вышла из кухни, через мгновение хлопнув дверью в ванную.

Бледно-голубые обои, наклеенные на неровные стены их съемной квартиры, сужали и без того тесное пространство, словно пытаясь раздавить Андрея в своих тисках. Он нервно забарабанил пальцами левой руки по ноге, а в правую взял торт с шоколадной глазурью, который с глухим шлепком опустился на дно мусорной корзины.

Женщина раздраженно бросила в мусорную корзину несколько завядших тюльпанов, подаренных ей на работе в честь 8 марта, и повернулась к участковому в форме, который нервно заерзал на стуле, встретившись с ее гневным взглядом.

– Я не хочу отвечать на этот вопрос, – она скривилась и засунула сигарету в рот, крепко закусив ее зубами, – мы тут будем психиатрией заниматься, м? Может быть, я неправильно выразилась в заявлении? Я просила участкового, а не психолога!

– Наш сын пропал, в конце концов! – Ее муж неловко схватился за свою лысеющую голову.

–Наш, как же, – фыркнула женщина и стрельнула глазами на супруга.

– Это стандартный вопрос… – участковый оттянул ворот своей водолазки и сфокусировал взгляд на поставленную перед ним облупленную кружку с остывшим чаем.

– Вот не нужно этого формализма, когда дело касается моей семьи! – Анна Владленовна ударила кулаком по столу, и пыль с вазочки для конфет взлетела в воздух, – и, отвечая на ваш хамский вопрос, я не думаю, что мой сын ушел из дома! Я считаю, что его похитили!

– Мы считаем так, да! – Кивнул головой мужчина.

– Когда там придет ваш следователь? – Она поправила свои крашеные белые волосы, висевшие на голове на манер укладки советских актрис восьмидесятых годов.

– В самом деле, сколько можно ждать? – Поддакнул ее муж.

– Леша, помолчи уже! – Анна Владленовна нервно поправила заляпанную скатерть.

– Действительно, – мужчина бросил короткий взгляд на участкового и опустил глаза.

В маленькой кухне повисла тишина, и участковый неловко опустил руки на свои записи. Протяжный звонок в дверь заставил всех вскочить, и женщина стремительно бросилась к двери, а следом за ней вприпрыжку направился ее муж. Участковый нехотя последовал за ними, но стукнулся головой о низко висевшую антресоль и предпочел остаться в коридоре.

– Оперуполномоченный Евгения Хрусталева, – представилась девушка, вешая свою куртку на гвоздь, торчавший из стены.

– На кухню, – обойдясь без приветствий, ответила женщина.

Женя кивнула своему коллеге и вошла в маленькое помещение с грязной плитой и посудой, сваленной в раковине. К вони, шедшей из старенького холодильника, добавлялся тяжелый сигаретный дым и затхлый запах сырости, который на мгновение вернул ее в больничную палату, где она пролежала последние две недели после аварии.

– Вы и у себя по дому в ботах ходите? – Нервно заметил мужчина, кивая на обувь на ее ногах, – я здесь полы не просто так мою, знаете ли.

– Алексей Петрович, я полагаю, – Женя остановилась у подоконника, на котором медленно умирало несколько комнатных растений, – и Анна Владленовна Вороновы?