Петр Иванович заметался на пятачке у входа в метро. Везде он мешал. Примостился в углу возле газетного развала и перевел дух. Ну и суета тут у них! Людей стало намного больше. И как же ярко они теперь одеваются! В его годы ходили в одинаково немарких, сереньких робах, а нынче гляньте на них – кто в чем! И ни одной девушки в юбке. Все затянулись в джинсу. Аппетитно, ничего не скажешь. Все угадывается, где надо выпячивается. Но что это? Он не поверил собственным глазам. У девушки возле сигаретной палатки над джинсами виднелись розовой полосой трусики! Бесстыдно, ажурно, напоказ…

– Это оттого что джинсы так низко на бедрах сидят? – не понял Петр Иванович, – И у этой, и у той, и вот еще… А у этой в темных очках на пол лица и того хлеще – в пупке кольцо!

У Петра Ивановича даже голова закружилась от такого хулиганства. Он поплелся к вестибюлю, шаря по карманам в поисках карточки: – Скорее нырнуть в метро, там отдышусь! В метро, слава богу, практически ничего не изменилось. Те же бодливые турникеты, только вместо жетонов – карточки из картона. Та же желтоватая известка на стенах и потолке, неистребимый запах машинного масла и матрешкоподобные скучающие дежурные в смешных шапках-пирожках. Еще он заметил, спускаясь вниз, что резиновый поручень все так же, как и в восьмидесятые бежит быстрее, чем лента эскалатора. Это окончательно его успокоило, и он забыл про игру в путешествие во времени. На станции Китай-город он сделал пересадку и поток утомленных пассажиров понес его от душного вагона к выходу.

Он встал на эскалатор тремя шагами ниже крупной пожилой женщины с тележкой и, задрав голову, вгляделся в ниточку спускающихся людей. Загадал: – Если встретится негр, квартальный отчет сдам легко. Как выяснилось через минуту, негров в Москве не хватало. Особенно в его районе. И квартальный отчет затрещал по швам. Даже не начатый, он уже в голове представлялся чем-то непропеченным и безнадежным. А мысль неслась дальше: – А если бы я сам был негром? Шел бы сейчас по улице, гибко размахивая длинными руками, улыбался бы белозубо проходящим мимо девушкам. Небезуспешно. Звали бы меня Карим, и в заднем кармане тесных джинсов лежал бы блокнот с номерами телефонов красивых русских девушек. Наташя, Галына, Татанья. Он пожевал русские имена на иностранный лад со смаком, словно леденец во рту покатал, и улыбнулся оттого, как глупо они звучат. Вспомнил Лизу и передумал быть неотразимым и желанным: – Да на черта мне сдались эти бабы! Морока одна. Особенно с современными.

Воображение послушно и живо нарисовало ему картинку. Он прогуливается неспешно в обнимку с девицей в джинсах с низкой талией и с проколотым пупком. На ней накинута белая лакированная куртка из кож зама. Коротенькая, со всякими молниями и побрякушками золотистыми. Под ней блузка с глубоким вырезом. А там есть на что поглядеть! Лицо ее упорно не рисовалось, и Петр Иванович сосредоточился на других деталях. Девица буквально на нем повисла. Чавкает жвачкой весело и мотает из стороны в сторону маленькой аппетитной попкой. А он улыбается, как идиот, называет девицу Заей и все пытается засунуть правой рукой обратно в джинсы эти ее ажурные розовые трусики. Безуспешно. Левой рукой он, тем временем, мотает туда-сюда старым кожаным портфелем с квартальным отчетом. Который, если кто забыл – ждет тяжелая судьба и полное забвение. У девицы в руке с длинными накладными ногтями мобильник, который с искажениями выплевывает в окружающую гармонию песенку. На удивление тупую. За странной парочкой далеко тянется шлейф приторных до оскомины духов.