– Федя, какая беда случилась? Расскажи мне, что произошло. – И слегка коснулся губ мужчины: – Говори.

Тот, не меняя позы, не отрывая скошенных глаз от одному ему видимой точки, глухо заговорил:

– Федя смотрит каждый день метро. Считает. Один, два, три. Люди идут, Федя считает.

– Он напротив метро живет, – пояснил врач. – Наверное, считает количество пассажиров. Они такое любят, считать, по порядку раскладывать.

– Один! Один заходит в метро в пять, один заходит в метро в пять, пятница, суббота, воскресенье. Заходит, выходит. Один заходит, выходит. Сегодня суббота, один заходит. Суббота, один не выходит. Нет один, нет один. Беда, беда, беда!

Огромными ладонями мужчина сжал руки врачу так, что у того побелела кожа. Психиатр снова принялся успокаивать парня:

– Хорошо, хорошо. Домой скоро Федя поедет.

– Что это значит? Какой-то человек всегда заходит в метро и выходит утром, а сегодня зашел, но не вышел? Это и есть его беда?

Врач со вздохом пожал плечами:

– Скорее всего, да. Любое новшество или изменение для них трагедия. Вот он и пошел в полицию, как мать научила.

Гуров в сердцах развернулся и вышел на крыльцо. Внутри все закипало от злости. Что за сумасшедший день? И совершенно безрезультатный. Неадекватные посетители оккупировали отдел, а он вместо реальных дел выслушивает бред то про логово проституток, то про мифические миллионы у наркомана, то про беду из-за того, что человек с утра уехал в метро по своим делам. Сзади раздался смешок – это врач вышел на крыльцо следом и затянулся сигаретой.

– Сейчас перекурю да домой его доставим. Мать, поди, с ног сбилась, ищет. – Заметив плохое настроение Гурова, он утешил: – Да не переживайте, товарищ полковник, ну бывает. Нам их мир неведом, что там в голове у парня происходит, неизвестно. А для аутиста даже новый цвет штанов – это беда. Хорошо, что к вам в отдел забрел, а не под машину залетел или на хулиганов нарвался. Считайте, что предотвратили будущее преступление, вам хлопот меньше. Так что перекусите, кофейку бахните, чтобы нервишки покрепче были, а то на вас лица нет.

– Да день сегодня сумасшедший и ночь вся такая же, – оперативник выдохнул с облегчением, прав врач, не стоит заводиться из-за несчастного аутиста, который их так всех напугал.

– Бывает, – хохотнул усач. – Уж нам знакомо, поверьте. Иной раз подумаешь, ну что за чертова работа, с дураками возиться. А в отпуске вот сердце за них болит, переживаю, как они там. Все ведь божьи твари, недаром их на Руси юродивыми называли и почитали как посланцев Бога. Иной раз в голове у них чище, чем у обычного человека.

После разговора с врачом Льву стало легче, ведь и правда хотел же отвлечься, умотаться так, чтобы прийти домой и упасть спать, не заходясь в тоске из-за холодной половины кровати, на которой всегда утром сопела уютно Мария. Вот и получай, вселенная устроила в управлении по уголовным делам сумасшедшие сутки, исполняя его желание. Такие, что домой Лев не помнил, как зашел. Прямо в одежде плюхнулся на диван, в последнюю секунду вздрогнул от мысли: «Плов так и остался на подоконнике! Надо будет, как проснусь, сгонять в отдел, а то устроит газовую камеру в кабинете к понедельнику».

Он просыпался еще раз с мучительным ощущением, что еще что-то странное произошло во время дежурства. Какая-то мелочь, которая ускользнула от него в суматохе. Добрел в полусне до кабинета, начеркал сам себе записку на странице раскрытого блокнота и снова уснул, теперь уже на кровати в спальне.

Ближе к полудню остатки сна разлетелись от звонка телефона, на экране высветилась надпись «Орлов».