– Адам уже внутри? Почему вы одна? С Адамом все в порядке?

Вопросы сыпались один за другим:

– Иден, вы с Адамом уже назначили дату свадьбы? Когда вы свяжете себя узами брака? Где Адам? Вы назначили дату? Вы назначили дату?

Это была хаотичная песня с повторяющимся припевом.

Я взяла ее в кадр и увеличила масштаб изображения, чтобы рассмотреть ее. Я никогда не видела ее лично раньше. Одну ее песню крутили по радио, но больше она прославилась благодаря своему бойфренду. Она оказалась удивительно маленькой, быть может пять футов три дюйма, не больше. Ее темные волосы контрастировали с фарфоровой кожей. На ней была черная одежда и джинсы с дырой на коленях. Она не отличалась такой красотой, как Виктория Седжвик, но я заметила одну интересную особенность: даже если люди не были красивы в традиционном понимании, но обладали харизмой, то всегда привлекали внимание. Иден завораживала.

Он приблизилась ко мне и бросила на меня взгляд. Ее темные глаза гневно сверкнули, как будто это я бомбардировала ее вопросами, на которые она явно не собиралась отвечать. Она откинула гриву черных волос назад и огромными шагами зашагала к парадному входу, а я выдохнула. Если бы можно было умереть, увидев человека с яркой внешностью, я бы уже лежала, обведенная мелом, на бруклинском тротуаре.

– О боже, она совсем не похожа на брата, – пробормотала я.

Парень слева от нее расхохотался:

– Ну разве она в этом виновата? – Он ткнул на мой бейдж. – Ты работаешь на Энди Диксона, верно?

Я кивнула.

– Ты здесь враг народа номер один. Персона нон грата.

Я с трудом сглотнула.

– Я просто пытаюсь работать.

– Тратишь время впустую.

Его лицо было мне знакомо, но я все же не знала каждого папарацци на Манхэттене.

– Как тебя зовут?

Он упер фотоаппарат в свой пивной живот и достал из заднего кармана пухлый потрескавшийся кожаный кошелек. Удерживая одной рукой фотоаппарат, а другой – кошелек, он умудрился выудить мятую визитку, на которой кроме имени и телефонного номера ничего не значилось. Почему нельзя было просто ответить «Уолли»?

Я поблагодарила его за визитку и протянула ему свою.

– Я Джо. Приятно познакомиться. Давно этим занимаешься?

Вместо ответа он поднял фотоаппарат. Еще одна машина притормозила у таунхауса. На этот раз водитель вышел из машины и подошел к пассажирской двери. Из автомобиля вышел мужчина, которого я не узнала, но папарацци сгрудились, посыпались вопросы, защелкали фотоаппараты. Я дежурно вклинилась и сделала кадр со вспышкой у него перед носом, прежде чем он наклонил голову и поднялся по ступенькам. Я отправила снимок Энди, чтобы он расшифровал его.

Прибыло еще больше людей, кто – пешком, кто – в составе собственной автоколонны. Суета нарастала, по мере того как появлялись все более известные личности. Некоторые знаменитости старались исчезнуть, как можно быстрее. Другие шли как по подиуму, стараясь дать фотографам достаточно времени, чтобы сфотографировать их со всех сторон и отвечая только на те вопросы, на которые хотели.

К тому времени из черного седана вышел Мика Синклер, высокий, уверенный в себе, и голоса лихорадочно зазвенели.

– Мика! Вон там!

Машина уехала, и Мика на мгновение застыл, окидывая взглядом место действия. Он не стал ни убегать от толпы, ни позировать для саморекламы. Он пожал руку одному из репортеров и поболтал с ним пару секунд, прежде чем двинулся ко мне. Он склонил голову набок, и его лицо озарилось.

– Уолли! – Он перешел дорогу и протянул ему руку. – Давно тебя не видел. Надеюсь, дома все хорошо?

Уолли даже опустил фотоаппарат, чтобы пожать руку Мике. Я огляделась. Никто его не снимал. Неужели ничего сенсационного не было в том, что этот парень разговаривает с представителями СМИ? Я подняла фотоаппарат и принялась снимать. Шум привлек внимание Мики, и он отвернулся от Уолли и посмотрел на меня как на старого друга.