У меня нестояк после вчерашнего.

Или не только после вчерашнего?

Приходит в голову шальная мысль с кучей разных примеров, когда я старалась замолчать проблему, чтобы не ругаться.

– Ну ты и стерва, Машка, правильно Серёга вчера тебя назвал, – выплевывает Кравцов, желая уколоть.

Вот только меня уже не пробирает, и он это подмечает. Потому демонстративно медленно съезжает по простыне вниз и разваливается посреди кровати, громко мыча от наслаждения.

– Если передумаешь, я тут пока посплю, – выдает с ухмылкой.

Ага, всенепременно. Жди.

Сжимаю челюсти, чтобы не послать его в пешее эротическое, и поднимаюсь с пола.

Раз уж утро началось внепланово рано, пойду пить кофе и заниматься генеральной уборкой после двух хрюшек.

– И диван ты отстойный выбрала. На нем спать вообще неудобно, – летит в спину.

Вот же…

***

– Есть у нас что попить? – сиплым со сна голосом интересуется Вадим, заходя на кухню, где я разложила на весь стол свою картину и сижу, выкладываю алмазную мозаику. – Во рту, как в пустыне.

– Вода, – киваю, под табурет, где стоит покупная пятилитровка из «Пятерочки».

– Может, лучше чая с лимоном? – вслух размышляет Кравцов, почесывая заросший щетиной подбородок. – Сделаешь?

Летит как бы между делом.

– Я занята.

Не спешу подрываться и ставить чайник. А, найдя пакетик с нужной циферкой, пытаюсь с помощью стило подцепить единственную красную стразу, которая требуется на очищенном от пленки участке.

– Ну так оторвись, – флегматично пожимает плечами в конец офигевший Вадим. – И поесть уже бы надо, обед скоро.

Сообщает на развороте и, позевывая, уходит в ванную.

Откладываю инструмент, слегка сдвигаю картину, чтобы ее не задеть, и подпираю щеку кулаком, тупо глядя в стену.

Ну и за каким лешим мне все это надо?

Крутится к голове на повторе один и тот же вопрос.

– Вадь, – кричу, не торопясь поднимать зад и идти исполнять «хотелки».

– Чего? – высовывается из санузла Кравцов.

Замечаю, что половина подбородка уже намазана гелем, но желания подойти, как раньше, и похулиганить, испачкав пеной его нос или лоб, уже нет. Ну да, красивый мужик, высокий, спортивный, и… чужой. Не мой совершенно.

Смотрю на него и отчетливо это понимаю.

Нет к нему притяжения. Нет из-за него волнения или трепета.

Не вижу я нас в будущем вместе. А игра в одни ворота что-то надоела. Я и подающий, и принимающий, и полузащитник, и нападающий, а Вадим, как ленивый вратарь, ловящий мячи на отъ…бись.

– Знаешь, я тут подумала, – говорю и делаю паузу, чтобы привлечь внимание, – а ведь Мельников абсолютно прав.

И даже киваю, подтверждая свои слова.

– Это ты сейчас о чем? – подозрительно приподнимается одна бровь.

– О стерве, – отвечаю с улыбкой.

Нормальной улыбкой человека, принявшего окончательное решение и оттого счастливого.

– Не понял…

– Ну, вспомни, вчера Серега назвал меня стервой, и ты согласился. Так вот… я подумала и тоже с вами согласна.

– Маш, ты чего? – Кравцов что-то начинает подозревать. – Обиделась что ли?

– Не-а, наоборот, благодарна твоему приятелю, что глаза открыл.

– Слушай, Прохорова, заканчивай выносить мозг и лучше сделай чай. Попросил же.

– Так я и заканчиваю, Вадь, – вновь хмыкаю. – Я – стерва. Так? Так! Поэтому… буду соответствовать.

– Говори по-русски, а?

– Все просто, Кравцов, Я УСТАЛА быть НЕСТЕРВОЙ. Поэтому предлагаю нам расстаться.

– Чего?

– Я хочу пожить отдельно, – и прежде чем прифигевший от моей наглости и совсем забывший, что собирался бриться, мужчина спрашивает: «Зачем?», поясняю, – чтобы понять, что в нашей паре было не так. И осталось ли то, что хочу вернуть, и за что стоит бороться.

– Дура что ли? Ты чего несешь? – делает свои выводы мой молодой человек.