Не только мужские руки являются моим фетишем, но и мужской парфюм. Правда, очень и очень исключительный. Не резкий, дерзкий и взрывной, а интригующий, слегка терпкий и ни в коем случае не оглушающий переизбытком ноток.

Аромат Султанова мне заходит. Сразу и насовсем.

И даже если сам мужчина вызывает раздражение и негатив, его руки и его туалетная вода привлекают.

– Что же касается машины, – продолжает несносный тип, занимая водительское кресло и заводя мотор, – эта модель среди прочих оказалась самой оптимальной, удобной и комфортной. Иных целей при выборе я не ставил, хотя нет, цвет априори хотел белый. Пристегнись, – резко меняет тему. И чуть прищурившись явно подначивает, – но, если желаешь, могу помочь.

– Нет, спасибо, сама, – резкими, дергаными движениями вытягиваю ремень безопасности и со второй попытки защелкиваю его в запорный карман.

– Умница.

Меня одаривают легкой улыбкой, а потом все внимание водителя сосредотачивается на дороге.

Не могу не признать, мне нравится, как управляет транспортным средством Султанов. Плавно, размеренно. Без стартов с пробуксовкой, без рычания мотора и резких вдавливаний педали тормоза на светофорах. Полный контроль за движением мощного железного коня и окружающей обстановкой. Без попыток покрасоваться и произвести впечатление.

– Цветы понравились? – нарушает тишину в салоне Сулейман, когда мы покидаем центр города и сворачиваем на объездную трассу, чтобы объехать пробки.

– Тебе не стоило их присылать, – отвечаю по-своему, смотря исключительно вперед, хотя карий взор на щеке ощущаю.

Не хочу пересекаться с ним взглядами, да еще и в таком ограниченном пространстве. И не потому что воспылаю жаркими чувствами, а потому что вполне решусь врезать по морде. Наглой, самоуверенной кобелиной морде.

– И откуда у тебя мой адрес?

Вот что меня волнует сильнее прочего.

– Поверь, узнать нужную информацию в нашем городе совсем не проблема. Это же не Москва, хотя… и там этот вопрос легко бы решился.

– Понятно, – киваю, совершенно ничего не понимая. И не выдерживаю. – Зачем ты вернулся из этой своей Москвы?

Хочу услышать ответ, потому что вот это очень подозрительное кружение акулы по имени Сулейман вокруг меня мне не нравится. Абсолютно. И пусть лучше я окажусь мнительной истеричкой, надумывающей то, чего нет, но выясню правду.

– А ты готова услышать честный ответ? – отвечает он вопросом на вопрос.

– Конечно, – не сдерживаю хмыканья и скрещиваю руки на груди.

– Из-за тебя, Маша, – звучит тихое и бескомпромиссное.

Резко поворачиваю голову, ожидая увидеть насмешку, потому что то, что он произносит – это полнейший бред. И натыкаюсь на темный серьезный взгляд.

– Прекрати нести чушь, – срываюсь, повышая голос. – Я спрашиваю серьезно.

– А я серьезно тебе отвечаю.

Султанов по-прежнему совершенно спокоен. И это бесит.

Боже ж ты мой, как же меня бесит его спокойствие, самоуверенность и расслабленность, когда я сижу, как на иголках.

Невыносимый тип.

– Я вернулся из-за тебя, чтобы навсегда закрыть наше прошлое. Но пока ты не готова услышать правду, я подожду.

– Что? Ты с ума сошел? Какое наше прошлое? Его никогда не было. Слышишь? Нашего прошлого не было, ясно? А было… Да к черту! Правду мы оба прекрасно знаем! Так что иди ты, Сулик… а лучше уезжай к черту! – распаляюсь все сильнее и прикусываю щеку изнутри, чтобы не разреветься.

Ненавижу!

Как же я его ненавижу!

Отворачиваюсь к окну, делая вид, что пейзаж сильно заинтересовал и, слегка разомкнув губы, произвожу глубокие тихие вдохи и выдохи, стараясь восстановить потерянное самообладание.

Черт!

Я не представляю, как смогу работать с этим человеком и сохранять спокойствие. Пожалуй, стоит посетить аптеку и запастить успокоительным.