Пахло от человека властью, хорошим коньяком и папиросами "Беломорканал".

– На минуту, понимаешь, оставил. Руки пошел помыть…

Широким шагом гражданин направлялся к нам. Оборотень Митроха сидел на стуле, как цирковой лев, изо всех сил демонстрируя безобидность и дружелюбие. Только что хвостом не вилял.

Потихоньку сняв палец с крючка, я поставил пистолет на предохранитель и убрал в кобуру.

– Извините этого шалопая, – проходя мимо, гражданин потрепал волка по ушам, как обычную овчарку. – Молодой ещё, первый раз в культурном обществе. Он вас не напугал? – участливо спросил гражданин, без приглашения усаживаясь на соседний с моим стул. – Вот я ему по мордасам, – он погрозил волку зажатым в ладони поводком.

– Я сам виноват, – перед гражданином я робел. – Я его спровоцировал. Первый раз вижу живого оборотня. Ну, и не удержался…

– Владимир, – протянул широкую, как лопата, руку гражданин. Моя не очень мелкая ладонь утонула в ней, как в боксёрской перчатке. – А этот вот охламон – Митроха. Митрофан Гордеевич, если по батюшке. Да перекинься ты уже, – зашипел он сквозь зубы на волка. – Развёл зоопарк. Перед людьми стыдно…

Неожиданно подмигнув желтым глазом, волк соскочил с табурета, и подхватив пастью вещи – я только сейчас заметил, что на полу валяется пижонский спортивный костюм от "Гуччи" – неторопливо потрусил к той же двери, из которой появился Владимир.

От барной стойке к нам шествовал Алекс.

Я прикрыл глаза. Сейчас меня постигнет нагоняй, который оборотню Митрохе и не снился… Начнёт шеф, конечно, с того, что меня и на минуту оставить нельзя. Затем плавно переключится на пистолет, затеяв лекцию на тему того, что нельзя вытаскивать оружие, если не собираешься стрелять.

А я ведь и вправду собирался. Почесноку. В какой-то момент меня так напрягли все эти косые взгляды и сочившееся по залу обидное "стригой", что я готов был застрелить любого, кто первый вякнет. Но когда передо мной появился волк… Не мог я стрелять в животных. Просто не мог – и всё.

– Володенька! – вместо нагоняя, шеф лучезарно улыбался. – Сколько зим, сколько лет!..

Мой новый знакомый встал и они обнялись. Алекс доходил рослому Владимиру макушкой до подбородка, так что со стороны это выглядело довольно забавно: будто дедушка обнимает внучка.

– Я думал, ты приедешь один, – заметил Алекс, когда все успокоились и расселись. Барменша вновь выплыла из-за стойки, держа теперь в каждой руке под две литровые кружки пива. Подмигнув лиловым глазом, она поставила их на наш столик. Блузка у неё при этом распахнулась… Нет, честно: у меня голова была меньше, чем каждая из её грудей.

– Кадет, – окрик был, как ушат воды на голову. – Перестань пялиться на даму.

Барменша громко расхохоталась. А затем обняла меня одной рукой за плечи, и проговорила ленивым басом:

– Не кричи на малыша, Альхен. Мне даже приятно… – и она потёрлась о мою щеку боком груди.

По-моему, я покраснел. Несмотря на отсутствие меланина, нехватку кровяных телец и прочую муру, щеки мои запылали, как пионерский галстук. Схватив ближайшую кружку с пивом, я погрузил нос в ароматную пену.

Барменша довольно расхохоталась, и прижалась ко мне снова.

– Ты приходи ко мне, зайчик, – шепнула она прямо в ухо. – Тебе здесь всегда рады…

И удалилась. Неторопливо и победно. Как крейсер Аврора, только что расстрелявший Зимний.

– Вы понравились Жоржетте, – прищурился Владимир. – А это дорогого стоит.

– Зато кроме неё я здесь никому не нравлюсь, – вздохнул я.

После демонстрации, устроенной барменшей, враждебных взглядов поуменьшилось, но аура настороженности всё ещё висела в воздухе.