Жар наших тел. Смазанные поцелуи по коже, оставляющие за собой прозрачные следы от жесткой короткой щетины моего любовника. Судорожные вздохи. Мои пальцы, которые крепко сжимают твердые мужские плечи. Он уверен в каждом своем движении. И эта уверенность словно просачивается в мои поры, подавляет волнение и тихо нашептывает: «Отпусти все свои глупо-тревожные мысли».

Он буквально забирает кислород, отнимает остатки свободного пространства между нами. Целует, вжимает в мягкую постель и ласкает мое тело.

Я пытаюсь высвободиться, чтобы сделать что-нибудь приятное для него, но он не позволяет. Опускает ладонь мне на грудь, выпрямляется, чтобы достать из прикроватной тумбочки презервативы.

В бледном свете луны я отчетливо замечаю мелкие блестящие бисеринки пота на его лбу и груди. Во мне вдруг вспыхивает какое-то первородное желание собрать каждую из них своими губами, размазать по телу, тем самым сотворив нечто уникальное и ошеломляющее. Как художник, способный заставить полотно и краски говорить, транслировать смыслы, спрятанные в тенях, загадочном взгляде натурщика и россыпи фруктов на дубовом столе. Но снова не осмеливаюсь.

То, что я вообще отважилась на такой безумный шаг, уже стоило огромных для меня усилий. Сил, чтобы повысить ставки у меня попросту нет.

— Старайся не дергаться. Я всё сделаю сам, — советует он, убирает большим пальцем влажный локон с моего лба и широко раздвигает коленом мои ноги.

Боль оказывается ощутимой.

Она горячим сгустком сосредотачивается внизу живота. На глаза непроизвольно наворачиваются слезы. Я хочу привычно дернуться, отстраниться, но не делаю этого, когда между нами устанавливается зрительный контакт. Мой любовник внимательно следит за моими реакциями и двигается в соответствии с ними: медленно, осторожно, уверенно, аккуратно, глубоко.

Ощущаю, как слезы скользят по вискам и зажмуриваюсь, потому что мне вдруг становится так стыдно. Взрослая, а развожу влажность совсем как маленькая.

Чувствую дыхание на своих щеках. Замираю. Через секунду горячие губы собирают слезы и их прозрачные следы.

— Всё хорошо, Девочка, — раздается уверенный, совсем немного хриплый голос прямо у моего уха. — Всё хорошо.

На несколько секунд мы оба замираем.

Я продолжаю хвататься пальцами за крепкие плечи, продолжаю впитывать в себя уверенность этого мужчины, его холодную энергетику, что обволакивает меня и притягивает.

Это всего лишь передышка. Пауза перед тем, как он заберет всё, что я могу ему дать этой ночью.

Боль меняет свои оттенки, тональность и интенсивность. Она словно пробуждает меня от затяжного болезненного сна. Активизирует мою сексуальность, которая всё это время находилась в угнетенном состоянии.

Я чувствую кровь на своих бедрах. Чувствую напряжение мышц в своем теле. Чувствую, как несколько раз оказываюсь в шаге от того, чтобы зависнуть в невесомости.

Каждый мой стон, который я прежде жутко стеснялась издавать, он жадно забирает.

Каждый мой взгляд, движение.

Он забирает всё. Впитывает момент. Утоляет свой голод мной. Терзает губами и языком мои соски, не спешит так быстро заканчивать момент.

Когда его пальцы снова оказываются на моем клиторе, меня хватает не больше чем на минуту, чтобы снова провалиться в это восхитительное состояние невесомости. Боль смешивается с удовольствием, словно кто-то в черную густую краску влил пару капель карминовой.

Я обессилена и выжита настолько, что не могу пошевелить даже кончиками пальцев.

— В порядке? — слышу где-то на краю сознания.

Тихо мычу в ответ, а затем снова окунаюсь в невесомость, которая кажется на редкость реальной. Ненадолго, пока не осознаю, что мое тело медленно погружают в приятную теплую воду.