– Идите, отдыхайте, – отпустил их Шакро, но напоследок все же не выдержал, – Если что-то пойдет не так, пеняй на себя. Слышишь. Скормлю все псу, а что останется,  сожгу в кислоте.

Пес был умным животным он понял, что речь пошла о нем, и зарычал. По задумке Шакро, у того, кому предназначался рык должен был пробежать мороз по коже. Но такое бывает только в кино.

– Что-то холодно тут у Вас стало, – Пружина демонстративно поежилась и взяла Котова под руку. – Пойдем-ка мы лучше погреемся.

Людмила нисколько не испугалась слов Шакро. Конечно, она могла провернуть всю операцию и без его ведома, но сейчас у нее был карт-бланш. Она всегда могла теперь прикрыться именем Шакро. Туда, куда она собиралась попасть, там оно имело вес. Но для полной безопасности у нее был еще и Валентин, и пока у него нет доказательств ее измены, он ее защитит лучше любого бронежилета. Все-таки она – жена замминистра. Не хухры-мухры.

Да и Котов, рядом. Не даст споткнуться. Она как паучиха сплела вокруг себя сеть, и теперь дергала за ниточки, заманивая в нее свою жертву.  Осталось только нанести один точный и смертельный укол, чтобы жертва тихо уснула. Уснула навсегда. Какое-то время она рассуждала, а стоит ли ей самой этим заниматься? Может лучше  найти исполнителя? Но в конечном итоге пришла к выводу, что чем меньше людей знает, тем лучше. Здесь надо действовать самой, чтобы наверняка.

Глава 3. Черный слон

… А жертва в это время летела на вертолета, в очень неудобной позе, прикованная наручниками к металлической скобе в полу, с мешком на голове, и небольшой котомкой с личными вещами, зажатыми между коленей.

Руки и ноги затекли. Еле слушались … «Три тысячи шестнадцать,  три тысячи семнадцать…» Захар считал. Цифры складывались в десятки, сотни, тысячи. Значит, полет продолжался давно. Более трех часов. Куда же его везут? На расстрел? А может меня уже расстреляли и я просто не заметил перехода из одного состояния в другое? Вот что это за шум? Грохот лопастей или ангелы крыльями машут? Его тряхнуло. Плечо коснулось чего-то мягкого. Наверное, такого же сидельца как и он. Шум изменился. Стал тише. Пока, наконец, совсем не затих. Вместо него появились другие звуки. За шесть лет ставшие ему знакомыми и практически родными. Лай собак и крики конвоиров. Пока еще не разборчивые. Куда же меня привезли? Зачем?

Как Захар не старался отрешится, вопросы все равно лезли в голову. Мешались, путались. Пробуждали надежду. Человек всегда живет ей. Это самое последнее, что можно у него отнять. И первое, что возвращается к человеку, в любой даже безвыходной ситуации. А вдруг! Вдруг сейчас все поменяется к лучшему. Ведь еще не все потеряно. Не все.

Раздался металлический лязг.  Лай собак стал громче, а крики конвоиров громче.

– Не двигаться. Кто поднимет голову – стреляем на поражение! – услышал Захар команду и напрягся. Раздались шаги и скрежет когтей по алюминиевому полу. Звуки отщелкивающихся наручников. Команды. Удары прикладов. Стоны. Рыки и скуление собак.

– Колени не разгибаем. Выходим.

Захар услышал как над его головой склонилась чья-то пасть. Кто-то тяжело задышал ему в ухо. Собака. Догадался он. Его ткнули чем-то острым в бок.

– Колени не разгибаем. Выходим.

Захар почувствовал, что его отцепили от наручников. Он перехватил свою котомку, и на четвереньках пополз в том направлении, куда его толкали. В какой-то момент с его головы сорвали мешок. Яркий свет ударил ему в глаза. Он зажмурился, и не смог прикрыть глаза руками.

– Головы не поднимать. Смотреть в пол. Не осматриваться.

Он увидел несколько ступенек вертолетного трапа. Сапоги вертухая.