За день до исполнения приговора один из охранников ШИЗО проговорился Денису Паздееву, что Анисью Фролову готовят к расстрелу. Через Рокотянскую он затем узнал о содержании докладной Грязлова. Формулировка вызывала тревогу. Паздеев, как и многие, считал, что Анисья не могла поджечь барак. Увидев во всем этом много недоброго, он сообщил Вере известие после вечерней переклички.

Вера ахнула. Она лихорадочно думала, что делать.

– Надо срочно попасть к Ларионову, – вдруг сказала она. – Надо, чтобы он остановил беду. Только как? Времени мало!

– Есть еще кое-что, – помедлив, промолвил Паздеев, – но я не уверен, что это может быть связано…

– Сейчас все может оказаться важным!

– С месяц назад я зашел вечером по вызову в комнату Грязлова и увидел на его столе стакан.

Вера дернула Паздеева за рукав, поторапливая его.

– На нем был след от красной помады…

– Может, ты еще что-нибудь видел или слышал? – вошла в роль следопыта Вера.

– Да вроде нет… Хотя вот в докладной меня смутило, что Грязлов сообщил, что Анисья покинула в ночь поджога концерт. Но откуда он мог это знать? Ведь он покинул концерт до нее…

– Паздеев! – крикнул Грязлов с крыльца. – Хочешь в штрафбат? Ты чего там ошиваешься? Быстро на вахту.

Паздеев отправился на вахту.

– А ты – в барак! – бросил он Вере. – Как у тещи на блинах, паскуды!

– Гражданин лейтенант! – вдруг крикнула Вера. – Мне бы к вам с просьбой.

Грязлов остановился в дверях с удивлением, а потом сделал ей знак пройти к нему. Вера прошла в кабинет, где еще недавно Ларионов угощал их чаем, и села на диван.

– Чего тебе?

Вера сжимала руки, чтобы превозмочь презрение к Грязлову.

– Прошу вас пустить меня в Сухой овраг. Я хочу видеть майора Ларионова, – сказала она без обиняков.

– А ты, оказывается, можешь быть наглой. – Грязлов усмехнулся.

– Приперло, – выдавила она из себя с оттенком кокетства это ужасное слово.

– И что, давно ты с ним подживаешь? – в глазах Грязлова блеснул разврат.

Вера уклончиво пожала плечами и наклонила голову, избегая встречи с ним взглядом.

– А еще святошу перед всеми корчила, – поморщился он.

– Так можно?

Грязлов смотрел на нее подозрительно.

– Он же болен. На кой ты ему сейчас сдалась?

– Я и об этом должна говорить? – ответила Вера немного резко, давая ему понять, что не собирается обсуждать интимные дела.

– Что вы все в нем нашли? – вдруг буркнул он со злостью.

Вера молчала, хотя внутри горела от нетерпения сказать ему, что он последний подлец и это его надо было поставить к стенке.

– Так как? – повторила она.

– Сейчас, что ли, хочешь ехать? – лениво спросил Грязлов.

– А можно? – воодушевилась Вера.

Грязлов долго расхаживал по кабинету, взвешивая все за и против.

– Тогда с Кузьмичом езжай, он все равно собирался туда на ночь. Завтра к обеду чтоб была на месте, – решил он наконец.

Вера опустила глаза, чтобы скрыть ликование. Она боялась вызвать в нем сомнения.

– Вы так снисходительны. – Вера взглянула на Грязлова с видом кроткой благодарности и выдавила улыбку.

Грязлов усмехнулся.

– Я знаю. Только этого никто не ценит! – рявкнул он.

Вера замялась, боясь, что он передумает.

– Так мы поедем? – тихо спросила она.

– Хорошо, – процедил Грязлов, задумавшись о чем-то.

– Так вы скажете Кузьмичу? – так же робко продолжала Вера.

Грязлов кивнул ей на дверь и вышел вместе с ней. Он окликнул Кузьмича с крыльца и приказал ему взять Веру с собой в Сухой овраг. Федосья видела, как Вера садилась в сани, и с тревогой смотрела им вслед. Она чуяла, что Вера стремилась увидеть Ларионова по какому-то срочному делу.

Сани медленно выехали из зоны. Кузьмич принялся о чем-то болтать. Но как только лагпункт исчез из виду, Вера воскликнула: