– Чужое – это всегда чужое, – втолковывала она своим обожаемым внучатам. – Даже спичечный коробок, даже упаковка жвачки, хотя приличным девочкам, Фима, и не рекомендуется жевать жвачку, тем более в общественных местах… Нельзя присваивать себе чужую собственность, если не хотите, чтобы потом люди присвоили бы себе вашу.

В общем, нечего было и думать, чтобы оставить пуфики и журналы без уведомления о том их владельцев. И на помойку их снести теперь было невозможно. Тетушка Римма с утра уже успела оповестить соседей, что пуфики и журналы находятся у них. Значит, если вдруг будущие владельцы и наследники заявятся за своим имуществом, это имущество им нужно будет предоставить.

– Уф! И дернула же меня нелегкая тащить это старье к себе в квартиру. Пусть бы валялись там, где их и оставили.

В задумчивости Фима брела по улице, как вдруг услышала:

– А ты и правда дочка Толи?

Она оглянулась и увидела презабавное существо, маячащее над соседским забором. Лохматая давно не чесанная шевелюра, загоревшая дочерна и облупившаяся от солнца кожа лица, заскорузлые руки и неопрятная одежда – все это выдавало любителя выпить и поспать на природе. Мужику могло быть и сорок, и пятьдесят, и все шестьдесят, выглядел он как-то неопределенно, а разглядеть его черты мешал толстый слой грязи, который покрывал его физиономию. Хотя мужчина был рослый и сложен хорошо, если бы не водочные пары, которыми от него разило за километр, всем был бы хорош.

Надо сказать, что среди чистеньких, аккуратненьких, а порой и богатеньких домиков на этой улице затесалась парочка-другая маргиналов. И вот на участке одного из них и обитала эта фигура.

– Так чего… Правда? Дочка?

Фима подумала и кивнула.

– А твой отец мне денег должен был! – обрадовался мужик.

Судя по его виду, деньги он был должен сам и всем вокруг. Но Фима уже просчитала эту несложную схему. Мужик хотел нажиться на наивной дочке богатенького соседа. Что же, если это будет платой за новую информацию, то она согласна.

– И сколько же папа вам задолжал?

Мужик прикинул ее кредитоспособность и решил, что тут особо не поживишься.

– Да чего уж теперь! На помин его грешной души дашь хоть сколько-нибудь, и будем в расчете.

– Дам, конечно, дам! Но почему грешной? В чем же таком мой папочка провинился?

– А то ты сама не знаешь!

– Мы с папой почти не общались.

– То-то и хорошо, что не общались. Уж научил бы он тебя плохому, родная ты моя.

– Чему же?

– Ты хоть знаешь, как твой отец деньги заработал?

– У него фирма была… бизнес.

Говорить приходилось осторожно, потому что Фима, положа руку на сердце, понятия не имела, чем же промышлял ее бывший сосед.

Но, к счастью, выпивоха и не собирался ее экзаменовать.

– Это уже потом у Толи и фирма, и бизнес появились. А начинал он с того, что отправлял глупышек вроде тебя в бордели Европы. И неплохо на тех девочках зарабатывал. Ну, потом его дельце у него опытные люди отжали, но он недолго горевал, стартовый капиталец у него уже накопился, он киностудию организовал, на которой такие же доверчивые дурочки в порнушке снимались.

У Фимы даже челюсть отвисла. Они про одного и того же человека говорят? Вот уж никогда бы не подумала, что тихий и респектабельный дядя Толя в прошлом король порноиндустрии.

Но вслух лишь выдавила из себя:

– И что же тут такого? В те годы многие так зарабатывали. Папа никого не убивал и насильно ни к чему не принуждал.

– Только просто на одной порнушке много не заработаешь, твой папочка фантазию проявил. Количество и состав актеров, участвующих в съемке, все время менял. Инструментарий всякий разный в кино вводил.