– Совершенно верно, ваша честь. Садик хороший, в этом году яблок много было…

Джакоб кивнул. Солнце уже начало растапливать легший за ночь иней, однако и так было ясно, что подозрительные следы вокруг дома отсутствовали.

Гроссфитцер был разочарован. Он надеялся найти здесь тайник.

– Так о чем вы говорили с саваттером? – как бы невзначай бросил Джакоб, начиная последнюю атаку на Майбо.

– Ни о чем не говорили, ваша честь. Он уже никакой был, когда мы его в дом втащили.

– А зачем тащить в дом? Ты что, не знаешь, что при обнаружении этих уродов нужно срочно звонить в полицию, а не пытаться оказать им помощь!.. Ты знаешь, что помогал врагу?!

– Да что вы, ваша честь!.. Да разве же я ему помогал? Ведь я думал, что это добрый маливан с дороги сбился и в беду попал – на улице-то темно было, хоть глаз выколи. Вот и втащили мы его в тепло, а как при свете-то увидели, что это за подарочек, так тут же в полицию! Неужто я не знаю, ваша честь, что надо быть лояльным.

Заурчал двигатель вездехода. Подчиненные напоминали гроссфитцеру, что пора отъезжать.

– Ну ладно, гражданин Розенфельд, будем считать, что ты отбрехался. Будем пока что считать, что ты человек честный и похитителям людей не помощник…

– Да не помощник я!.. – вскричал Майбо.

Но гроссфитцер остановил его жестом:

– Это мы выясним, гражданин. Обязательно выясним…

И, не говоря больше ни слова, Джакоб развернулся и пошел обратно во двор, а Майбо засеменил следом, глядя, как сапоги полицейского топчут прибитую ночным заморозком траву.

Джакоб прошел мимо Лейлы, даже не взглянув на нее, и, только вскочив на гусеницу вездехода, крикнул:

– Не думай, что ты очень хитра, хозяйка!.. Не думай!..

После этого гроссфитцер захлопнул дверь, и вездеход, скрипя гусеницами, покатился по промерзшей дороге.

Лейла с мужем еще какое-то время смотрели вслед удалявшейся машине, а затем Майбо спросил:

– Куда ты это спрятала?

– Зачем тебе? – не глядя на мужа, поинтересовалась Лейла.

– Затем, что я тоже рисковал и даже не могу понять – почему. Наверное, потому, что меня возмутило их свинское поведение. Говори, Лейла, ведь я же тебя не предал.

– Не предал? – Женщина повернулась и в упор посмотрела на Майбо. – Ты не мог предать меня, я же твоя жена…

– Ну… – Майбо пожал плечами, затем вздохнул и признался: – Я был близок к этому, Лил. Честное слово…

Лейла ничего не сказала в ответ на признание мужа. Она подошла к воротам и, приподняв клок свалявшейся травы, достала ту самую коробочку, за которой охотились полицейские.

Она держала ее на своей ладони, и Майбо, приблизившись, робко протянул руку и дотронулся до металлической поверхности. Этот предмет, пару часов назад казавшийся Майбо пустой вещицей, теперь обрел свою значимость и силу.

– И что, ты думаешь, за этой штукой придут?

– Думаю, да, – твердо сказала Лейла.

– Но ведь и эти могут вернуться.

– Могут. Но теперь я спрячу его так далеко, что им ни за что не найти.

Стрекоча гусеницами и ныряя в глубокие лужи, наполненные ледяным крошевом, вездеход весело бежал по наезженной дороге, подгоняемый нетерпением профитцера Крейга. Его дежурство заканчивалось через час, и ему не хотелось задерживаться на службе ни одной лишней минуты.

«Вот и работай с такими людьми, – думал Джакоб, глядя на профиль постаревшего Крейга. – Этот, без пяти минут пенсионер, рвется домой так, будто его ждет там молодая жена, а не сварливая старуха, с которой они прожили тридцать лет».

Бурх и Джо-Пайн спокойно спали, удобно положив ноги на накрытый грязным мешком труп саваттера. Эти двое жили по привычке и, наверное, даже не понимали, кто они и чем занимаются.