Сосед засмеялся хриплым, неприятным смехом. Пока я думал, что ответить этому типу, перед ним загорелся зелёный огонёк, и он в свою очередь направился на паспортный контроль, на ходу стягивая с лица свой шарф.

Вот этот сосед не поленился обернуться на прощанье. Снова противно захихикал, обнажая свои мелкие, острые зубы и, опять блеснув красными зрачками, скрылся в проходе, ведущем к кабинке, где ставят заветный штамп в паспорте.

Я застыл на месте. Неожиданно перед моими глазами встал недочеловек из недавнего сна. Те же круглые, красные глаза, невысокий рост, злобный оскал, острые, мелкие зубки. Неприятный холодок пробежал по спине, к горлу подступил какой-то комок. Я с трудом сглотнул, лёгкая пелена легла на глаза.

– Вы идёте или нет?! – неожиданно, как гром, прозвучал в голове чей-то голос, тут же выведший меня из состояния какой-то гроги.

– Что, простите? – переспросил я, оборачиваясь.

– Вас к окошку приглашают. Видите – свет зелёный горит, значит – зовут. Идите уже. Или в сторону отойдите. Не задерживайте очередь, – произнёс стоящий за моей спиной долговязый господин в фетровой шляпе, нервно переминающийся с ноги на ногу.

– Иду, иду, конечно. Простите, задумался, – ответил я и почти бегом направился к стойке пограничного контроля.

– Дома мечтать надо, а здесь должно бодрствовать. И не задерживать порядочных людей, соответственно, – успел ещё услышать я вдогонку.

Печать в паспорте, после проверки документа и наличия в нём визы на посещение Евросоюза, мне поставили довольно быстро, и я, сделав еще буквально пару шагов, официально оказался на территории Чехии. Да, еще в аэропорту, но уже не на формально нейтральной зоне, а именно что на территории Чехии. Это событие заставило мой рот расплыться в счастливой улыбке. Немного дурацкой, но, несомненно, счастливой. И пускай действовал мой рот самостоятельно, я и не сопротивлялся. Я сам, полностью, оказался во власти хорошего настроения.

Большинство людей вокруг имели такой же точно довольный вид. Так уж устроен человек – для счастья, на самом деле, нужно не так уж и много. Все прочие мысли разом вылетели из моей головы. Я просто наслаждался этим чудесным моментом.

Было у меня в этой ситуации и еще одно, пусть небольшое, но все же преимущество перед остальными пассажирами. Ну, или, во всяком случае, перед абсолютным большинством пассажиров. Мне не нужно было получать багаж! Свою небольшую поклажу я зарегистрировал как ручную кладь, и теперь, слегка помахивая дорожной сумкой в правой руке, я направился сразу к выходу из аэропорта, минуя огромный зал с чёрными транспортерными лентами-змеями, где другие многочисленные авиапутешественники получали свои чемоданы.

Мне не нужно было толкаться около той самой транспортерной ленты, выискивая взглядом свой багаж. Не нужно было волноваться по поводу того, не забыли ли положить мой чемодан в самолёт нерадивые работники аэропорта отправления и не потеряли ли его по пути от самолета до багажного отделения работники аэропорта прибытия. Не нужно было завидовать тем счастливчикам, что уже получили свои сумки, и пенять на судьбу всего лишь за то, что моя поклажа появляется, как правило, одной из последних. Я просто прошёл мимо зала выдачи багажа, тихонько мурлыкая себе под нос какой-то весёлый мотивчик.

Так я и добрался до выхода из зоны прилёта, где и обнаружил среди прочих многочисленных встречающих высокого, чопорного вида мужчину с благородными седыми висками и в строгом, деловом сером костюме, державшим в руках аккуратную табличку с моим именем. Собственно, так и должны выглядеть работники нотариальных контор. А то, что это этот господин служит именно в этом заведении, я не сомневался. К тому же, неукоснительно следуя всем канонам вежливости, мужчина с табличкой не замедлил представиться.