Почему бы не переименоваться, раз уж достаточно выросла, чтобы по гинекологам ходить? Потому что гены, гены…

У преклонного производителя навряд ли шизофрения, скорее всего – обыкновенный склероз. Шизофрения сидела дальше и собиралась жаловаться в Страсбургский суд на местный ЗАГС. Потому что тамошние консерваторы отказываются записать имя его ребенка. Которое есть (самих цифр и их значения не помню, пишу произвольно) БОЧ V335764. Что такое БОЧ, понятно всякому дураку. БОЧ – это Биологическая Особь Человека.

Доверяя фактору наследственности, я верю, что сын, когда вырастет, доделает то, что не дадут завершить его папе свирепые доктора. И он отвоюет право на свое подлинное имя, начертанное в Книге Жизни.

Однажды мне сказали, что если хочешь узнать человека, то нужно задать ему два вопроса.

Первый – о предпочтительном мироустройстве.

Второй – о месте, которое сей человек занимает в желательном мире.

И вот я все думаю про себя любимого.

Акт самопознания.

Это творческий акт! Он требует некоторого напряжения воли, отказа от ряда соблазнов.

Скорее всего – девятнадцатый век. Просвещенный помещик, да. Дела ведет управляющий. Никаких перемен, доброжелательный либерализм. Непроницаемый купол над государством, защищающий от лунных и марсианских баллистических ракет, которыми давно угрожает полностью заселенная Солнечная Система.

Понимание того, что человек образуется из съеденной пищи, все сильнее овладевает моим мозгом. Он ведь тоже сформировался из съеденного и не раз обновился. И из выпитого он тоже сформировался.

Постоял в очереди, позади двух милых старушек.

С возрастом результаты эволюции становятся очевидными. Выпирает каркас; остальное, придуманное, все давно разлетелось клочьями до ветру.

Эти старушки уже окончательно преобразовались в колбасу.

Они смотрели на нее и говорили о ней, и каждая ждала, чтобы другая купила, и наблюдала, как это происходит, чтобы купить то же самое. Все их надежды, упования, воспоминания, предвосхищения; все желания и соображения – все это сосредоточилось на колбасе.

И вместо пальцев у них были старорусские сосиски.

Купили; побрели в соседний зал покупать себе клитор молока.

Сегодня очень много о Пушкине.

Все почему-то знают, когда он родился и почему, хотя помимо него родились еще другие великие поэты и писатели, но вот о них никто таких важных вещей не знает. Вот убейте меня – представления не имею, когда родился Гете. Или там Лермонтов. Я даже про Сергея Михалкова знаю лишь то, что он старый отчаянно, и что Ванга ему нагадала, что таким он и будет, сильно старым.

Я очень давно не читал Пушкина.

У нас была хорошая учительница литературы, но и она накормила нас до рвоты его днем рождения и прочими энциклопедиями русской жизни. И вот стоит у меня на полке его огромный том, который я специально несколько лет назад забрал у родителей. Потому что я не то не своим умом дошел, не то подцепил где-то, что Пушкина надо читать в зрелом возрасте. «Нас было много на челне» – это что, для средней школы?

«И может быть на мой закат печальный блеснет любовь улыбкою прощальной».

Это только в школе и проходить.

Я вот только-только дожил до положенных лет, когда это вдруг стало актуально.

Взял я, стало быть, том, чтобы читать его в зрелости, и так с тех пор отчего-то и не читаю, не открыл его ни разу. Стоит он невостребованный. Нет, однажды я его востребовал: читал дочке «Руслана и Людмилу», да «Пиковую даму», соблазнив хоррором, но на ту это не произвело никакого впечатления. Разве что огорчилась, что девушку обманули. Даже ахнула.