– Дело в том, что эта Мария Семеновна всю свою жизнь проработала уборщицей в средней школе, и что ее может связывать с убитой, непонятно, – заключил капитан.

– Она одна проживает в своей квартире? – сразу поинтересовался Гуров.

– В том-то и дело, что нет. – Глаза Родионова заблестели, как будто он уже сел убийце на хвост. – С ней в квартире проживает ее сын – Гнездилов Павел Анатольевич, семидесятого года рождения. Имеет три судимости, последняя из которых – за убийство своей сожительницы. Суд не смог доказать тогда умышленное убийство, и ему вменили убийство по неосторожности. Дали семь лет. В прошлом месяце он освободился по амнистии раньше срока и теперь проживает с матерью, – закончил читать капитан, отложив в сторону листок.

Наступила пауза, во время которой каждый из присутствующих офицеров обдумывал полученную информацию. Первым высказал свое мнение Лев:

– Из всех звонков последний, конечно же, самый подозрительный, но надо еще не забывать, что в ночь убийства Вероника поднялась к себе в квартиру с солидным мужчиной, как показала консьержка. Не думаю, что только что освободившийся уголовник мог представиться в таком свете. Поэтому будет лучше, если мы все-таки разделимся. Ты, капитан, – он показал на него пальцем, – поедешь к этому рейдеру. Как там его?

– Соколов, товарищ полковник, – напомнил капитан Родионов.

– Совершенно верно. А мы с полковником Крячко отправимся к Марии Семеновне. Навестим старушку, так сказать, – подмигнул он Стасу. – Вопросы есть?

– Нет. – Родионов первым встал из-за стола.

– Тогда по коням! – скомандовал Гуров.

Мария Семеновна Гнездилова жила на окраине Санкт-Петербурга, и поэтому поездка к ней заняла больше времени, чем предполагал Лев. Проезжая мимо памятников старины, он безучастно провожал их взглядом, размышляя над полученными сведениями. «Если учесть, что в последний час перед самым убийством Вероники поступали звонки от всех этих людей, о которых нам сообщил Родионов, получается, что каждый из них теоретически мог быть причастен к убийству. Круг подозреваемых, конечно же, заметно сузился, но все равно нет ни одной серьезной зацепки, чтобы по ней можно было определить главного подозреваемого», – думал Гуров, повернувшись к окну. «Стало быть, надо проверить всех по списку. Первым у нас идет Гнездилов, потом рейдер Соколов, и в конце надо будет обязательно проверить этого стриптизера. При таком мезальянсе он свободно мог выступить в роли Отелло. Интересно, что их могло связывать с дочкой генерала? Да и вообще, если честно, непонятно, откуда у нее такие знакомые? Стриптизер, уголовник, директор рейдерской компании… А может, она вела какую-то двойную жизнь?» – предположил он, но тут же откинул эту версию как утопическую, вспомнив про желтую прессу, которая вмиг разнесла бы все это по городу. Но все равно надо будет повнимательнее изучить ее прошлое: возможно, что-то тянется и оттуда. Ведь как-то странно получается. Единственная дочь генерала жила в другом городе. Почему он не устроил ее в Москве? В той же самой администрации? Может, спросить об этом у генерала Орлова?» – задал сам себе вопрос Гуров.

Неожиданно у него зазвонил телефон. Достав его из кармана, он усмехнулся. На экране светился телефон не кого-нибудь, а именно Петра Орлова. «На ловца и зверь бежит», – нажимая соединение, подумал Гуров.

– Да, я слушаю, товарищ генерал, – громко пробасил он. – Дела? Да дела, если честно, пока не очень. Слишком много вопросов, ответы на которые мы стараемся отыскать. Вот сейчас как раз едем получать один из них. Я помню, Петр Иванович, помню. Не переживай, как только станет известно что-то по существу, мы сразу же тебе позвоним. Что сказать Пахомову? Скажи, что к делу мы уже подключились и есть кое-какие зацепки. Он, как никто другой, должен понимать, что без подготовительной работы типа опроса свидетелей и тому подобного дела с места не сдвинешь. Вот сейчас и идет эта самая подготовка. Да! Да, я знаю, что единственная дочь, и поэтому делаю все возможное.