Кассационным определением Судебной коллегии Ростовского областного суда от 4 марта 2003 г. постановление суда первой инстанции оставлено без изменения.

Постановлением президиума Ростовского областного суда отклонено надзорное представление заместителя Генерального прокурора РФ на вышеперечисленные судебные постановления.

Заместитель Генерального прокурора РФ перед СК ВС РФ поставил вопрос об отмене состоявших судебных постановлений, мотивируя это тем, что суд в рамках судебно—контрольного производства предрешил вопросы, которые могут стать предметом судебного разбирательства по уголовному делу. В его надзорном представлении также указывается на незаконность ссылки на ст. 405 УПК, поскольку содержащиеся в ней положения не препятствуют обжалованию судебных постановлений, вынесенных по правилам ст. 125 УПК в отношении подозреваемых и обвиняемых.

СК ВС РФ оснований для удовлетворения надзорного представления не нашла.

В ст. 405 УПК содержится требования о недопустимости поворота к худшему при пересмотре судебного решения в порядке надзора. Содержащиеся в надзорном представлении утверждения о том, что в данной норме отсутствуют запреты на пересмотр в порядке надзора решений, вынесенных в отношении подозреваемых и обвиняемых, несостоятельны.

В соответствии со ст. 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., принятой Советом Европы, каждый человек, чьи права и свободы нарушены, должен иметь право на эффективные средства правовой защиты перед государственным органом даже в случае, если такое нарушение совершено лицами, действовавшими в официальном качестве. Согласно Конституции человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а защита, в том числе и судебная, прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства (ст. 1, 2, 17, 18, 46, 118). С учетом изложенного, а также положений ст. 6 и 125 УПК доступ к правосудию имеют не только подсудимые (осужденные, оправданные), но и лица, в отношении которых расследуется уголовное дело, в том числе подозреваемые, обвиняемые.

При возбуждении уголовного дела в отношении конкретного лица оно приобретает статус подозреваемого (обвиняемого). Уже на этой стадии уголовного преследования может быть причинен ущерб его конституционным правам и свободам в случаях, когда соответствующие действия органов дознания, следователей и прокуроров могут порождать последствия, которые не могут быть восстановлены в результате отсроченного контроля. То есть подозреваемые и обвиняемые по смыслу приведенных выше норм закона обеспечены возможностью незамедлительного обращения в суд за защитой своих прав и свобод уже в стадии предварительного расследования. Судебный контроль на последующих стадиях судопроизводства не является достаточным и эффективным средством восстановления их основных свобод, нарушенных при возбуждении уголовного дела и его расследовании.

Аналогичный вывод содержится в определениях КС РФ от 27.12.2002 № 300–О «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 116, 211, 218, 219 и 220 Уголовно—процессуального кодекса РСФСР в связи с запросом Президиума Верховного Суда Российской Федерации и жалобами ряда граждан»[43] и 22.10.2003 № 385–О «По ходатайству Генерального прокурора Российской Федерации об официальном разъяснении Определения Конституционного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 года № 300–О по делу о проверке конституционности отдельных положений статей 116, 211, 218, 219, и 220 Уголовно—процессуального кодекса РСФСР».[44]

Основные принципы правосудия без каких—либо изъятий распространяются на лиц, подвергнутых уголовному преследованию на начальных стадиях уголовного процесса. В отношении них, как и в отношении осужденных, оправданных, при пересмотре судебного решения в порядке надзора невозможен поворот к худшему, в том числе при возобновлении в отношении этих лиц предварительного следствия, изменения их правового статуса в сторону ограничения их прав и свобод, перевод их в категорию подозреваемого и обвиняемого.