Все вокруг ахнули, услышав мои слова. Краем глаза я увидел, как на ступенях дома появилась леди Янтарь и с ней Спарк и Пер. Я взмолился всем богам, чтобы она не стала вмешиваться и не подпустила детей туда, где их могла заметить драконица. Тинталья смотрела на меня, в глазах ее кружилось расплавленное золото и серебро, я чувствовал, как она пытается вломиться в мой разум. На мгновение я уступил ей, чтобы показать Неттл, в платье-бабочке, которое ей снилось. А потом вновь захлопнул врата разума накрепко, надеясь, что мои стены выстоят.

– Ах, она… – Тинталья выплюнула это, будто ругательство. – Нет, она не комарик. Скорее слепень, кусачий, жужжащий, кровососущий…

Никогда еще не видел, чтобы такое огромное создание давилось словами. Я вдруг ощутил огромную гордость за свою дочь. Неттл использовала Силу и способность вмешиваться в сны, чтобы дать отпор драконице ее же оружием. Неттл, которую никто никогда не учил магии Видящих, не только вынудила Тинталью поступить так, как ей требовалось, но и убедила эту королеву с несгибаемой волей заставить Айсфира положить голову на камни очага в доме Эллианы, чтобы Дьютифул выполнил данное невесте обещание. При этом Айсфир сломал стену в доме нарчески, зато принц смог взять ее в жены.

И драконица запомнила мою дочь! На миг меня охватило ликование. Неттл подошла к бессмертию так близко, как только дано человеку!

Тинталья приблизилась ко мне. Яркие краски танцевали на ее шкуре, как огонь на сухом дереве.

– Ты вмешался в преображение моих Элдерлингов. Ты оскорбил меня. И я ничего тебе не должна. Драконы никому ничего не должны.

Слова сорвались с моих губ, прежде чем я успел обдумать их:

– Драконы просто не желают возвращать свои долги.

Тинталья отпрянула, присела на задних лапах, запрокинула голову. Вихри в ее глазах бешено вращались, шкура переливалась, и я не столько увидел, сколько почувствовал, как попятились люди вокруг.

– Фитц! – хрипло взмолился Лант.

– Отойди назад! – прошептал я. – Держись подальше.

Сейчас я умру. А если выживу, то останусь навсегда изувеченным. Мне доводилось видеть, что делает драконья кислота с плотью и камнем. Я собрал свою волю и остался стоять. Если я побегу, если попытаюсь спрятаться за спинами других, они умрут вместе со мной.

В лицо мне ударил порыв ветра, и вдруг легко, словно ворона, на площадь между мной и гибелью опустился алый дракон, намного меньше Тинтальи. В следующее мгновение на плечо мне упало что-то тяжелое, и…

– Фитц, – каркнула Пеструха. – Привет, дурачок, – поздоровалась она.

Алая драконица складывала крылья так медленно и тщательно, будто это важнейшее дело, небрежность в котором недопустима. Я подумал, что Тинталья выплеснет на нее свою кислоту в отместку, что та вмешалась в ее расправу, но синяя королева уставилась на красную словно бы озадаченно.

– Хеби, – сообщила мне Пеструха. – Хеби, Хеби. – Ворона вдруг больно ущипнула меня за ухо. – Хеби! – настойчиво повторила она.

– Хеби, – повторил я, чтобы утихомирить ее. – Драконица генерала Рапскаля.

Услышав, что я признал это, птица сразу успокоилась.

– Хеби. Хорошо охотится. Много жратвы, – радостно сказала Пеструха.

Лант схватил меня за руку.

– Уходи, глупец, – прошипел он. – Красная драконица отвлекла ее, быстрее убирайся с глаз ее долой. Она хочет убить тебя.

Но я вывернулся из его хватки и остался стоять, где был. Маленькая красная драконица сидела лицом к лицу с огромной синей. Хеби медленно водила из стороны в сторону головой на змеиной шее. Шкура ее переливалась всеми мыслимыми оттенками красного. В ее позе, без сомнений, чувствовался вызов. Я почувствовал, что драконицы переговариваются, но не уловил ни капли смысла в низком рычании алой. Это было как сгустившийся воздух, как поток мыслей, которые я мог ощутить, но не мог понять.