А Гриша молчал или отделывался односложными «да», «нет» в ответ на попытки лейтенанта растормошить водителя, и не сложился разговор у двух земляков, не подозревавших о том, насколько близки по меркам огромной страны места, где они родились. Ведь сколько приятных воспоминаний, так нужных всем, особенно ехавшему на передовую Воеводову, могло посыпаться в неспешной ночной беседе, но не сложилось.

Рядовой армейского автобата Гриша Пескарёв имел одну очень весомую причину не болтать с попутчиком. В четвёртый раз он вёз пополнение на фронт, четвёртую ходку совершал, и не то чтобы было ему страшно, нет, хотя и под бомбами уже побывать довелось. Просто туда он всегда отвозил здоровых мужиков, рассевшихся, кто как смог, в кузове, а обратно – лежачие полутрупы, замотанные в бинты, и историй наслушался немало про то, как там немец нашего брата лупит из всех калибров. Вот и молчал Григорий, боялся сказать чего непотребного, ненужного совершенно: зачем человека раньше времени стращать?

Машина с притушенными фарами небыстро катилась сквозь тихую августовскую ночь, на чёрном, бездонном небе горели яркие звёзды. Луна ещё не взошла, но свет тысяч далёких солнц побеждал ночную тьму и по краям дороги явственно проступали очертания деревьев. Пять дней назад, когда младший лейтенант Воеводов заступил помощником дежурного по части, ночка выдалась, наверное, самой светлой в году. Лунный диск посылал на Землю отражённые лучи Солнца, звёзды ярко блестели на небосклоне, да время от времени его внезапно прочерчивали длинные белые полосы, сыпавшиеся с высоты с бешеной скоростью. Метеориты гибли, совсем как люди на этой войне, сгорая в земной атмосфере полностью, оставляя на короткое мгновение лишь тонкий след. То была ночь августовского звездопада. Павел любил смотреть на небо, особенно в такие минуты. Свободного времени у помдежа было много, он оставлял за себя сержанта, уходил проверять посты и между делом ловил взглядом последние секунды жизни небесных тел. Звездопад утих через пару дней, и сегодня Воеводов мог наблюдать только объекты с «постоянной пропиской». Но не судьбы Вселенной беспокоили его в ту ночь, а другой, гораздо более важный для него вопрос. Он никак не мог понять, правильно ли он поступал, успокаивая Лидины страхи. Может, надо было всё же посоветовать не засиживаться в городе, который от фронта отделяло, судя по всему, лишь километров сто пятьдесят. А ещё временами на Ржев падали немецкие бомбы. Правда, пока сильных бомбёжек не было, особенно по жилым кварталам, но это слабое утешение. Не сегодня-завтра немцы могли приняться за Ржев, как они уже поступили с десятками других городов не только в нашей стране. С другой стороны – было бы куда уезжать! Все родственники в Белоруссии, под Гомелем, там тоже совсем рядом линия фронта, а в эвакуации придётся скитаться по чужим углам, Люся ещё маленькая совсем, одну дома не оставишь. Хорошо, старшая, Нина, растёт рассудительной и ответственной девочкой. Лида – не белоручка, найдёт себе работу, прокормит детей, старшая дочь присмотрит за младшей. Ну да, если что, надо будет быстро отправить весточку, написать, чтоб не тянули с отъездом. На станции остались связи, должны найти местечко семье сослуживца. Только как выбрать тот самый момент, дабы не поторопиться и не опоздать? Вот в чём задача! «Ладно, раньше времени горячку пороть не надо, – решил отец семейства, – вон у нас какая силища идёт! – порадовался он, глядя на остановившиеся на обочине тягачи со ста пятидесятидвухмиллиметровыми пушками-гаубицами. – Двинем по немцу, поглядим ещё кто кого!» Придя к этому временному, промежуточному решению мучившего его вопроса, Павел успокоился, посмотрел на часы, они показывали уже третий час ночи. Поспать надо бы немного. Он растолкал помкомвзода, закрыл уставшие смотреть в ночь глаза и отключился, попросив разбудить не позже пяти.