Прикуриваю сигарету. Открываю окно, впуская холодный свежий воздух, которого сейчас катастрофически не хватает. Елена откидывается на спинку сиденья и начинает смеяться. Ее смех переходит в истерику и рыдания. Вот и вторая стадия нашего диалога. Все как всегда! Ничего нового! Сейчас пойдут взаимные упреки, оскорбления и угрозы.

Раз. Два. Три. Четыре. Пять!

– Да тебе всегда было плевать на меня! Признайся, ты никогда меня не любил. Ты женился на мне ради своей выгоды, – истерически кричит она. Хочется просто зажать уши руками. – Ребенка ты никогда не получишь! Даже не мечтай! Развод – тоже! И даже не пытайся ничего предпринять! Иначе ты вообще больше никогда не увидишь Илью. И своего бизнеса не увидишь! – что я и говорил. Она до ужаса предсказуема.

Никак не реагирую на ее слова, продолжаю курить и смотреть в окно на проезжающие мимо машины. Все это я слышал миллион раз. Елена неоригинальна в своих угрозах. Но стоит сказать, что ее угрозы не беспочвенны. Если она захочет, ее папаша все это организует. Поворачиваюсь к ней. Смотрю, как черные мокрые дорожки слез катятся по ее лицу. Она размазывает их. Я даже жалости к ней не чувствую! Ничего не испытываю, кроме отвращения!

Она успокаивается. Берет мои сигареты, прикуривает. Ее трясет. Действие кокса заканчивается.

– Елена, не смей мне угрожать! Ты шантажируешь меня ребенком. Это ребенок. Не игрушка, не котенок. Понимаешь? Ребенок. Твой сын. Нельзя с помощью него манипулировать мной, – пытаюсь объяснить ей, что она мать. Но вижу, что мои попытки тщетны. Это бесполезно. Она любит только себя. – Елена, я предупреждал тебя насчет наркоты? Предупреждал! – опять закипаю я.

– А тебе-то что? Ты сам сейчас сказал, что тебе на меня плевать.

– Мне не плевать на нашего сына! Я не хочу, чтоб его мать была наркоманкой!

– Не преувеличивай! Я не наркоманка! Я просто хотела немного расслабиться. Ты сам в этом виноват. Ты не живешь со мной. Уже год не спишь со мной. Я устала! Понимаешь, устала! – она опять начинает рыдать. Но ее слезы меня не трогают, больше раздражают.

– И сколько раз в неделю ты расслабляешься? Или лучше спросить, сколько раз в день? От чего, позволь спросить, ты так устала, а, Елена? От чего, твою мать, ты устала?! – опять срываюсь я. Подаюсь к ней, заношу кулак, бью в спинку кресла рядом с ее лицом. – Сука!

Елена вся сжимается. Зажмуривает глаза. Закрывает рот руками, заглушая свои вопли. Отстраняюсь от нее. Выхожу из машины. Тру лицо руками, пытаясь прийти в себя. Закрываю глаза, начинаю глубоко дышать.

Я устал от этой женщины. Но она в этом не виновата. Виноват только я. Елена всегда была такой, она не поменялась. Я осознавал, на ком женюсь. Но меня это не остановило. Все зашло слишком далеко.

Возвращаюсь в машину. Елена. Сидит молча. Смотрит в одну точку, тихо всхлипывая. Вот и третья стадия: полная отрешенность, уход в себя. Слава богу, я ждал эту стадию. Теперь можно спокойно доехать до дома, она не скажет ни слова.

Останавливаюсь возле ворот. Глушу двигатель. Елена сидит в той же позе. Набираю номер няни, прошу выйти ее вместе с Илюшей к машине. Елена поворачивается и долго смотрит на меня. Вздыхает и говорит:

– Через две недели я улетаю на Бали. Может… – она останавливается, опять вздыхает, молчит около минуты, потом продолжает: – Я тут подумала. Может, мы попробуем начать все сначала? Помнишь, как в наш медовый месяц? Как будто ничего и не было. Я прощу всех твоих шлюх. Может…

– Нет, Елена, не может. Что ты несешь? Ничего не вернуть. Да и возвращать-то, собственно говоря, нечего, – прерываю ее бред. Она отворачивается от меня, долго смотрит в окно.