Спустя годы, в разгар возвеличивания Л. И. Брежнева, его вызвали в военкомат, спрашивали, что он может рассказать о члене Военного совета 18-й армии тов. Л. И. Брежневе. Ветеран войны ответил, что действительно слышал о нем, но никогда его не видел, так как все время был на передовой. Его ответ не понравился руководству военкомата, но Апуш Мутлович отвечал, что лгать не приучен.

С 1946 по 1947 гг. Джимбинов А.М. служил в Закавказском военном округе. В 1947 г. был переведен начальником штаба 63-го стрелкового батальона на Украину. Здесь подполковник Джимбинов А.М. проходил службу до демобилизации» (Фотохроника ТАСС, фото И.Барсукова, 1975).

После смерти Сталина, когда стали выходить на свободу политические заключенные, у калмыков, репрессированных по национальному признаку, появилась надежда на реабилитацию и восстановление автономии Калмыкии. В Москву стихийно стали приезжать калмыки. Одним из мест, где они могли остановиться на ночлег в Москве, была комнатка Апуша Джимбинова в коммуналке площадью 9 м^>2 в Танковом проезде. Апуш Джимбинов и его мать Гиляна Манджиковна были людьми добросердечными. Несмотря на то, что сами жили в ужасной тесноте, они не могли отказать в приюте калмыкам, которые приезжали издалека, нелегально, и не могли официально остановиться в гостинице. Только с 1956 года, когда страна была охвачена переменами, свободолюбивыми идеями, калмыки, приезжавшие из мест депортации, могли останавливаться в гостиницах.

Все равно выпить калмыцкого чая и поговорить о будущем Калмыкии они собирались в коммуналке у Апуша Джимбинова.

Нужно сказать, что этот опыт приема земляков дома Апуш Джимбинов продолжил и в Элисте, куда переехал в 1957 году. Здесь было много места для приема гостей, он жил в отдельном доме по улице Куйбышева, расположенной в центре Элисты. Его вторая жена, Надежда Намишевна, была молодой гостеприимной женщиной, у нее хватало сил и желания принять всех гостей, накормить вкусным обедом, напоить калмыцким чаем и определить, в какой комнате будут ночевать гости, если они только что вернулись из мест депортации. Все, кто отведал котлет, беляшей, борща, борциков Надежды Намишевны, говорили, что ничего подобного и настолько вкусного они не ели. Кроме дома по улице Куйбышева был достаточно большой двор, где в теплое время года могло разместиться много народа.

В годы восстановления автономии Калмыкии и возвращения калмыков на родину в республике наблюдался большой эмоциональный подъем, отношения людей были простыми. В те годы казалось нормальным остановиться в доме у чужих людей, жить у них по нескольку дней, питаться, мыться, стирать и т. д. Надо отметить, что у калмыков подобное простое отношение друг к другу практиковалось всегда. У калмыков царило такое правило: «Двери дома калмыка должны быть открыты, как кибитка». Апуш Мутлович со своей мамой и женой Надеждой Намишевной придерживались этого правила, что очень помогало землякам, возвращавшимся из депортации. Воспоминания Ларисы Ланчава (в девичестве Алексеевой): «В зрелом возрасте, когда оцениваешь жизнь, возникает вопрос: «Кто является образцом нравственности человека в твоей жизни?». В моей жизни среди мужчин таким образцом являются мой отец и дядя Апуш. Среди женщин – моя мама, бабушка и няня. Няней все звали старшую сестру дяди Апуша и моей мамы – Исю. Они прошли тяжелые испытания: войну и репрессию калмыков.

Война застала отца и дядю Апуша образованными, успешными, женатыми, с детьми. Наши мужчины в тяжелейших условиях сумели спасти свои семьи и родственников от гибели и нищего проживания благодаря смелости, уму, предприимчивости и способности ориентироваться в сложной обстановке.