– Капитан Морел, – говорю я. – Благодарю вас за теплый прием.

– Позвольте проводить вас в каюты, – произносит капитан в ответ. – Спасибо, сэр, что доставили канцлера Бенезит в целости и сохранности, – добавляет он, обращаясь к капитану, который подобрал нашу капсулу.

Тот довольно фыркает и кивает мне с Исэй, а мы разворачиваемся и следуем за капитаном.

Сапоги капитана скрипят при ходьбе. Поворачивая, он слегка скользит на подошвах, словно его ступни крепятся к полу на шарнирах. Раз он служит здесь – значит родился в богатой семье (не важно, на какой именно планете), а вовсе не потому что имеет склонность и достаточно мужества, чтобы нести военную службу. Он создан для задач, что требуют знаний этикета, дипломатичности и демонстрации внешнего лоска.

Капитан провожает меня до дверей каюты, которая располагается по соседству с каютой Исэй, и я вздыхаю с облегчением. После того как дверь позади меня закрывается, я наконец сбрасываю кофту с плеч, и она летит к ногам.

Каюты предназначались именно для нас. Только этим можно было объяснить поле колышущейся ковыль-травы, украшающее дальнюю переборку. Кадры с Туве. Напротив стоит узкая кровать, покрытая толстым коричневым пледом, края которого подвернуты под матрас.

Я кладу руку на сенсорную панель у двери и прокручиваю иконки меню до тех пор, пока не нахожу то, что мне нужно – обои. Я пролистываю изображения и обнаруживаю Гессу под снежным покровом. На вершине холма светится красным купол храма. Я скольжу взглядом по выпуклым крышам домов к подножию холма, наблюдая за пропеллерами анемометров. Все строения запорошены снежной дымкой.

Порой я забываю, сколь прекрасен мой родной край.

В кадр попадает лишь краешек полей, что некогда возделывал мой отец. Где-то за ними находится расчищенный участок, на котором мы проводили «похороны» Айджи и Акоса. Идея была не моей. Это мама сложила поленья с горюч-камнями и, прочитав молитву, подожгла их. Я просто стояла рядом в кухлянке из меха кутьяха и маске, за которой не было видно слез. До того момента я не считала братьев погибшими, потерянными навсегда. Я решила, раз мать жжет погребальные костры, вероятно, ей известно об их смерти, ведь она – предсказательница. Но выяснилось, что она знала не намного больше моего.

Я падаю в постель и гляжу на снег.

Быть может, отправляться сюда с канцлером, чтобы оказывать на нее влияние, было не самым разумным решением? Может, стоило остаться с семьей? Я, дитя Гессы, не слишком-то смыслю в политике и правлении. Я так далека от данной сферы, что это просто смешно. Зато я знаю Туве. И ее народ.

И кто-то должен приглядывать за Исэй, чтобы она не погрязла целиком в океане скорби.

Экран в каюте Исэй выглядит как обычный иллюминатор с видом на космос. Звезды сверкают, рассеивая вспышки света, и мерцает пояс токотечения.

Я вспомнила, как упрекала Исэй, когда еще не знала ее близко. «Ты ничего не знаешь о моей планете и ее народе», – говорила я ей тогда.

Это случилось уже после того, как Исэй предстала перед публикой в должности канцлера. Они с Ори наведались в мое университетское общежитие, и канцлер была довольно груба со мной из-за того, что я так хорошо знала ее сестру. И по какой-то причине мой токодар позволил ответить грубостью на грубость: «Ты всего первый сезон на этой земле».

Ее взгляд сделался таким же растерянным, как и сейчас, когда я вошла в ее каюту, которая в два раза больше моей – но в этом нет ничего удивительного.

Исэй сидит на краю кровати в футболке и пижамных шортиках, облепляющих ее длинные худые ноги. Я еще не видела ее в столь непринужденном и, можно сказать, уязвимом виде. Будто, увидев Исэй сразу после пробуждения, я узнаю ее ближе.