И увидел двух людей, идущих вдоль речки: один из них был старик, а рядом с ним шла девушка.

Когда Найдён, крича, спрашивал «Кто он?», эти двое тоже, наверное, увидели его, и услышали его крик.

Старик, перебирая ногами, засеменил по-стариковски, а девушка побежала к Найдёну.

Что-то знакомое показалось ему в их фигурах и лицах, но когда, и где он с ними встречался, вспомнить не мог…

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался он с путниками.

Затем, ещё раз окинув их взглядом, произнёс:

– Мы с вами раньше не встречались? Я вас где-то видел, а вот где, не могу вспомнить…

Девушка, бежавшая к нему с распростёртыми объятиями, вдруг, словно налетев на препятствие, остановилась: на лице её читались недоумение и испуг. Затем, глаза наполнились слезами, и она, спрятав лицо в ладонях, горько зарыдала. А подошедший старик, услышав его вопрос, в ответ лишь покачал головой…

Глава тринадцатая

Весна одна тысяча девятьсот восемнадцатого года для Найдёна была полна сюрпризов, и не очень радостных, и не очень понятных.

На селе разное болтать стали: особенно после возвращения двух солдат с фронта. Они будоражили сельчан своими рассказами, сбивали с толку.

А тут ещё дедушка Евсей как-то рассказал Найдёну, что на войну призвали из села десять мужиков, а вернулись только эти двое. Остальные же, сказал он, головы сложили за батюшку царя и Отечество на фронте, в какой-то Германии.

Конешно, энтим больше повезло, сказал он, хотя… как посмотреть – вернуться-то, вернулись, да ущербные: один вернулся без руки, а другой… на деревянной ноге.

И энти солдаты, отгуляв неделю всем селом за «возвращение», принялись сельчан мутить своими разговорами про революцию, да про землю…

Оне, оказывается были разных званий.., не воинских, а политических. И звания какие-то у них чудные – один называет себя каким-то непонятным словом «большевик», а другой прозывает себя «эсером».

Што за «большевик», што за «эсер» никто из селян понять не может. И гуторят они разное, особенно в последнее время. Ну-к чаво не погуторить, коли не знашь доподлинно, што энто за люди такие…

Я, ишшо когда в Ново-Николаевск ездил продавать кедровый орех, слыхал, будто царя-то скинули, а заместо него стал какой-то Ленин. А ещё говорят, он из большевиков, и за простой народ…

А народ в городе всё с красными флагами по улицам ходит. Кругом только и слышно – Свобода! Равенство! Братство!

Понимашь, Найдён, я так и не понял, о какой Свободе народ в городу гуторит. В тайге у нас все свободные, ни одного крепостного нет, царь-батюшка ослобонил… И ваще, казаки всегда свободными были… Кака ишшо

«Свобода»? Главное, не ленись, а честно трудись, как, к примеру, я, али Степанида, али ты…

Не здря же в народе гуторят: «Не потопаешь – не полопаешь!». Трудись, и всё завсегда у тебя будет. Али не прав я, а? Найдён, как скажешь?

Найдён многому удивлялся, но одно всё-таки радовало: как-то, в одночасье, исчезли из села урядник, вахмистр и поручик. Куда подевались, никто сказать не мог – который день не видать их,

Найдён почувствовал себя свободно, словно мешок с картошкой с плеч скинул. Он стал выходить со двора, часто останавливался среди собиравшихся на какое-нибудь сборище сельчан. Слушал кто о чём говорит, но многое не понимал, особенно в речах солдат.

На одном таком сборище Найдён послушал что говорит одноногий солдат-большевик, так он называл себя. Он говорил о свободе народа, о том, как народ богато заживёт при новой власти без царя-узурпатора… И тут же предложил селянам избрать какой-то Совет, а в Совет достойных сельчан.

Сельчане слушали, перешёптывались, а кто-то насмешливо спросил: