– Антон, тебе плохо? Давай врача позову!

Антон сам был на грани истерики. Сердце мучительно сжалось и резко сократило количество ударов, одновременно сделав их в разы сильнее. Ему казалось, что этот набат стучит у него в ушах. Бедная Анечка! Сама не понимает, что больна, а беспокоится о его здоровье. Срочно звонить Звягину! К сожалению, только он может ее успокоить.

– Антон, где? – голос Анны стал требовательным.

– Все хорошо, сейчас я позвоню Ярославу Платонычу, и он приедет.

– Зачем? – диалог ей стал напоминать беседу глухого с немым.

– Ну ты же его спрашивала?

Анна удивленно посмотрела на друга.

– Я спрашивала, где Наташа Сидоркина. Она стояла рядом с тобой и звала меня.

«Час от часу не легче», – сокрушенно подумал Антон и вслух сказал:

– Наташу Сидоркину месяц назад похоронили. Ты только не волнуйся. Не нужно сейчас вспоминать о ней. Если хочешь, сходим к ней на кладбище, проведаем.

– Ага, спасибо, если она в больнице меня звала, то там точно затащит к себе. Хотя в принципе мы с ней ладили. Может поэтому она и пришла ко мне, чтоб не скучно было, – словно забыв об Антоне, рассуждала вслух Анна.

Наконец-то она почувствовала, что что-то начинает проясняться. Глаза ее от удивления стали совсем круглыми, и она, гладя сквозь Антона, подняла руку с вытянутым указательным пальцем и почти обрадовано сказала:

– Точно! Она хотела забрать меня, потому что мне всегда свои секреты рассказывала, хоть мы и не были подругами. – В голосе девушки звучало воодушевление. Она делала логические умозаключения, и лицо ее с каждой минутой становилось все спокойнее.

– Мало ли что звала, правда, Тотошка?! Я ж могу и не ходить.

Нечеловеческое напряжение, сковывавшее Антона, тоже стало отступать. Понятно, что Аня не в себе, но не буянит, в истерике не бьется, а значит до приезда супер-доктора она продержится. И, Слава Богу, что Звягину не позвонил.

А тем временем, столичный специалист, на которого возлагал надежды Звягин, Варвара, весело напевая, отправилась в неблизкий путь. Но он был совершенно не в тягость. Яр никогда ни о чем не просил, а ее долги перед ним росли в геометрической прогрессии. Начиная с того, что вызволил ее из лап бандитов, которые шантажировали Сашку, и заканчивая тем, что расстроил ее свадьбу с недостойным человеком. А уж если рассказывать, сколько крови она им с братом попила, пока была маленькой, так двухтомник точно издать можно.

Сашку редко отпускали гулять одного – в его обязанности входило следить за младшей сестрой, поэтому она таскалась за ними, как хвостик. Причем далеко не безобидный рудимент, а такой хвостище – управленец, который, чуть что, ехидно сощуривал свои карие глазки – вишенки и заявлял: «А я маме с папой расскажу». И брат с Яром наперебой старались ей угодить.

Она была не по годам развитым ребенком, эдаким Кевином в юбке, провокатором и подстрекателем.

Отец у них в семье был непререкаемым авторитетом, и его слово было нерушимо – мог лишить любого удовольствия, и это так сказать мягкий вид наказания.

И вот Варенька-ангелочек, пока Саша – Ярик (как их называли в обеих семьях) резались в морской бой, папа мирно читал газету, мама решала кроссворд, а бабушка вязала носки, вышла на середину зала и громко сделала заявление:

– А мне Саша – Ярик про секс рассказали!

Обстановка в квартире вмиг стала похожа на репродукцию картины «Перед грозой», и отчетливо стали слышны раскаты грома. Саша – Ярик, несмотря на увлеченность игрой, выронили ручки из рук и замерли.

Папа сжал кулаки так, что они побелели. Медленно, угрожающе встал и направился к друзьям.

Довольная произведенным эффектом, Варенька сказала: