Но внутри у меня было нехорошо из-за Марты. Все думал: ну почему так получилось? Вроде и в любви объяснился. Но еще на службе я запомнил слова хорошей песни (насколько правильно – не помню, парни пели под гитару, а мне в детстве слон на уши наступил, потому только слушал): «Товарищ мой, не надо, не горюй, люби ты так, чтоб от конца до края. На то она и первая любовь, чтоб стала настоящая вторая». Через много лет я с женой и двумя сыновьями приезжал на родину и, конечно, спросил у знакомых о Марте. Мне сказали, что была года два назад и что, когда ее спросили, замужем она или нет, ответила, что выйдет замуж, если узнает, что я женился. «Если приедет, – говорю, – передайте ей привет и скажите, что я женат, очень люблю свою жену и у меня уже двое детей. Пусть выходит замуж». Больше я на родину не ездил, там уже были бандеровцы, и о судьбе своей первой школьной любви ничего не знаю. Впрочем, спустя время я понял, что и ругать ее не стоило: у нее это была вторая любовь, не очень удачная, а я был счастлив со своей женой, и у меня это была вторая любовь.

С поездкой же на Сахалин у меня получился просто анекдот, но обо всем по порядку. Поиски друзей Марты закончились дня через три: кто-то был в море, некоторые учились в Одессе, и о Марте в тот момент я не смог узнать ничего, даже ее адреса. В общем, на четвертый день я пошел в соседнее село – Тузлы, откуда в Одессу летал кукурузник, а там был главный аэропорт, откуда уже отправлялись большие самолеты во все уголки СССР. Я должен был выкупить билеты в Южно-Сахалинск, но по дороге встретил знакомого, который тоже шел в Тузлы, он был года на четыре или пять старше. Мы разговорились – оказалось, он начальник аэродрома в Тузлах. «Зачем лететь в Одессу, – сказал он, – когда мы тебе можем продать билет у нас».

Я так и сделал, купил билет и через два дня вылетел в Южно-Сахалинск. Тогда еще летали Ту-104 и при этом делали много остановок. Мать сообщила родственникам в Новосибирск, и они меня там встречали – две тети и троюродный брат. И практически всегда, когда я потом летал в Одессу или из Одессы на работу, они меня встречали, заказывали столик в ресторане, и пока самолет заправляли, мы сидели в ресторане.

Около половины второго мы сели в Южно-Сахалинске. Смотрю, в самолет заходят несколько милиционеров и спрашивают паспорт и пропуск. Паспорт у меня имелся, а вот пропуска не было. Естественно, меня засунули в машину – и в отделение: расспрашивали, как я, такой шустрый, сумел без пропуска купить билет на закрытую территорию. Естественно, я им рассказал, где и как купил билет, они с кем-то поговорили по телефону, и я понял, что задерживать меня не за что, но когда там, где я буду работать, потребуют пропуск, все равно будут запрашивать у них, и они подтвердят. Поэтому, дескать, пусть едет и работает. Отвезли меня на вокзал, рассказали, как ехать в Холмск, и отпустили.

Утром, часов около восьми (если мне не изменяет память), я приехал в Холмск. Почему я выбрал этот город, ведь мог ехать и в Невельск, и в Корсаков, да в любой другой город? Но мечта моя была поступить на работу в Сахалинское морское пароходство, вот туда к 9:00 я и пришел. Меня приняли, но я попал в неприятную ситуацию. Прежде всего, когда меня принимали, были очень удивлены, что я не офицер запаса, и сразу задали вопрос: почему меня разжаловали? Я объяснил, что, когда Хрущев сокращал армию и флот на 1,2 миллиона человек, у нас ликвидировали военную кафедру. Кроме того, если бы я пришел сразу после мореходки и у меня к тому времени был рабочий диплом, то я, как мне говорили, должен был бы сдать только три аттестационных экзамена – и работай штурманом. Но в связи с тем, что у меня был перерыв четыре года, мне пришлось на аттестации сдавать все предметы.