Короче говоря, под гипнозом от первого укуса я зависала и кайфовала. Опытный дед уничтожал уже третий пирог. Казалось, что это будет длиться вечно, но… О, небо! Открылась дверь магазина и оттуда показалась мама с сумками и авоськами. Вероятно, либо очередь была не очень большой, либо я в своей нирване напрочь забыла про время. Заметив родительницу, мой мозг начал давать мне молниеносный сигнал, есть быстрее, иначе отнимут, как это случалось не раз. Что я помню, и что спасло мой пирожок от гибели вне моего желудка, это была хриплая команда моего деда: «Быстро добирайся до мяса!». В ту же секунду нирвана была ликвидирована, а пирожок благополучно был отправлен на свое место в мой желудок.

К слову, еще раз я получила порцию несказанного удовольствия от поедания жареных пирожков немного позже в городе Гай Оренбургской области, на родине дедушки. Мама с папой решили посетить историческую родину уральского края и мы всей семьей полетели в город Орск на турбовинтовом самолете АН-24. Для описания всех нюансов моего первого авиапутешествия потребуется много букв и знаков, еще больше бумаги. Поэтому эту часть турне на границу Европы и Азии я деликатно опущу.

Так вот, кто жил в СССР и не был членом семьи партийных бонз, то знают, что люди мясо в те времена каждый день не ели. Мясо было не то, чтобы деликатесом, но и в изобилии на полках магазинов не пылилось. Собственно говоря, чем дальше люди удалялись от центра Страны Советов, тем меньше становилась концентрация мясных продуктов на душу населения и на квадратный километр площади. За Уральским горами жили и трудились доблестные потомки Данилы-мастера, а если совсем просто, то шахтеры. Работа у них была сложная, опасная, но хорошо оплачиваемая. Что характерно, потратить деньги дома у шахтеров и людей, причастных к этому бизнесу, назовем вещи современным языком, не получалось, все увозилось в Центр, поэтому свои отпуска люди тратили на путешествия по добыче материальных ценностей, добытых непосильным трудом.

Самое главное, что в регионе было развито и мясо-молочное производство, но на Урале вместо мяса простым людям доставались только субпродукты, простите за просторечье, но эти части назывались в народе: ухо, горло, нос, сиськи, письки, хвост. Все вышеперечисленное перемалывалось в мощных мясорубках, добавлялись соль и перец и данным месивом начинялись пирожки на один укус, которые были очень похожи на те, от которых у меня сносило «башню» в глубоком детстве. Как выяснилось, адептов таких пирожков среди моих оренбургских родственников было, хоть отбавляй. Поэтому, когда дядя Юра сказал, что сейчас перекусим и через некоторое время принес огромный пакет, полностью заполненный пирожками, я поняла, что это генетические штучки. Пирожок стоил 7 копеек, мой дядька, не долго думая, закупил вкусняшек на 7 рублей аж 100 штук, и стал кормить нас. Это было что-то невероятное. Я снова вспомнила тот кайф, который испытывала, поедая пирожки с дедом. Ливер, которым были начинены орские пирожки был бесподобным, и пускай там не было мяса, они были фантастическими, «одноукусочными» и такими же манящими и резиновыми, от которых нельзя было оторваться ни взрослым, ни детям. Надо сказать, что моя мама уплетала эти пирожки с исторической родины со скоростью среднего гоночного болида и даже слова мне не сказала, что это вредно. Самое главное – это время и место, а также подходящая компания.

Мой папа Боря спустился на грешную землю мальчиком-ангелом, который спас свою маму от гибели в пекле войны. Он был и есть очень хороший мальчик, только его никто не мог защитить. До 11-ти лет он жил в городе Серпухове с мамой и бабушкой, но он не вписывался в рамки заведенных правил, у него не было официального отца, поэтому он был не такой как все. Его мама страдала от этого и думала, как решить этот вопрос. Нашелся один человек, который взялся сделать мою бабушку честной женщиной и усыновить ее ребенка, то есть моего папу.