Бездонность этого слова, многозначность, отличия его от западного «рока, фатума» потребует еще многих к нему обращений. В определенном смысле и вся эта книга: попытка уяснения значения Кысмета для нашей цивилизации.

Уважение к Судьбе – часть фундамента, построения личности русских, татар.

Книга «Россия при старом режиме» главного «советолога» США Ричарда Пайпса будет ещё не раз цитироваться. Добросовестное, честное (и в своих ошибках) суммирование западных взглядов на Россию:

«Подлинной религией русского крестьянства был фатализм. Когда к концу XIX в. мужик начал знакомиться с Библией, он перво-наперво заучивал куски, в которых подчеркивалось смирение и покорное принятие судьбы. Крестьянин редко относил какое-то событие, особенно несчастье, за счет своих собственных поступков. Он видел везде «Божью волю» – даже в тех случаях, когда вина явно лежала на нем самом, например, когда по его неосторожности случался пожар, гибла скотина. Русские пословицы пронизаны фаталистическими настроениями…»

Тут всякий вспомнит, что в такой же или большей мере эти качества свойственны и мусульманам (на всё воля Аллаха!), и в наше общее полуоправдание я дополню Ричарда Пайпса: не только несчастья русские и тюрки «списывали на Судьбу, волю Божью»! Но и честь своих крупнейших побед, коммерческих удач, успехов… наши крестьяне, купцы, полководцы тоже приписывали Судьбе, воле Божьей. Критерий вспоминания Судьбы был не удача/неудача, +/—, а скорее… размер события. Слишком мелкие, незначительные не связывались с Судьбой. И в этом, если вдуматься, тоже было своеобразное уважение к Судьбе, не вмешивающее её в «мелкие дрязги».

А еще, как известно, склонны разглядывать в событиях черты Судьбы люди, близко видевшие множество смертей: войны, битвы были высшей «Академией фатализма». Даже «просвещенный» полководец, создатель Гражданского кодекса Наполеон. Можно долго цитировать его «максимы», изречения или ограничиться одним примером. Когда его спутник при свисте ядра наклонился, прямо стоявший Наполеон с величайшей убежденностью воскликнул: «Да будь это ядро предназначено тебе, ты бы не скрылся, даже зарывшись на десять метров под землю!»

Впрочем, западное понимание Рока, Фатума отличается от восточного понимания Судьбы (Кысмета).

В главе 9 я подробнее цитирую Айрата Равильевича Бахтиярова, известного религиоведа, в 2013 году издавшего Коран в новом переводе на русский язык. Он мне предлагал вместо «Кысмет» – использовать татарское «Язмыш». Уточнял, что «Кысмет» не тюркское слово, взято турками, азербайджанцами и крымскими татарами из арабского. «Кысмет» в Коране встречается три раза и там не означает «Судьбу» – таким качеством его наделили богословы оттоманской эпохи. Но я все же сохраняю ещё и турецко-крымско-татарское слово – как оно впервые встретилось Суворову и, главное, как (!) было им использовано.