Моя дверь заперта снаружи и круглосуточно охраняется. Я знаю это, потому что лежала на полу перед ней, наблюдая сквозь щель, как мелькают сапоги. Дневной страж делает восемь шагов в каждую сторону и волочит за собой левую ногу. Ночной страж делает десять, слегка пружиня шаг. Одни и те же стражи каждый день.

В первые дни, когда все еще была прикована к постели после нападения дэйнара, я проводила время, представляя все места, где могли бы скрываться секретные коридоры, ведущие прочь из моих покоев. Но я обыскала каждую стенную панель, каждую половицу, порылась под каждым ковриком, и либо они хорошо спрятали их, либо, что более вероятно, заперли меня в комнате без выхода.

Я пленница, которая даже не догадывается, где ее держат, и не имеет возможности собрать хоть какую-то информацию, ведь, согласно заявлению короля, никто не смеет потакать моему фарсу с амнезией, отвечая на вопросы, под угрозой сурового наказания. Вэнделин сообщила мне об этом, когда я спросила ее о манжетах на моих запястьях.

Таким образом, я остаюсь в полном неведении относительно того, что меня окружает, снова и снова мысленно прокручивая в голове несколько фрагментов, которые уже выучила, лишь бы не забыть. Если и есть хоть что-то положительное во всем этом, так это то, что последние недели позволили мне смириться с поразительной истиной – демоны и магия существуют.

Вот только теперь мне намного больше не терпится узнать, что еще есть в этом странном мире. Мире, который, как я подозреваю, совсем не мой, причем в самых глубинных смыслах.

– Я вернусь сегодня вечером, чтобы наполнить ванну и принести свежее платье. – Коррин бросает многозначительный взгляд на мою ночную рубашку, ее глаза полны осуждения. В последнее время я стараюсь не менять ее. Свободный прозрачный хлопок намного легче и удобнее, чем тяжелые многослойные шелка и парча. И вообще, какая разница, что я ношу? Мне все равно некуда ходить. – Еще что-нибудь?

Она замирает. Коррин постоянно спрашивает меня, будет ли что-то еще, и всегда задерживает дыхание, словно молится, чтобы этого не случилось.

И отчего я так переживаю?

– Можно, пожалуйста, открыть окно? Хотя бы одно? После обеда здесь становится жарко, и хотелось бы немного свежего воздуха.

Если я не хожу взад-вперед, то смотрю в окна на верхушки деревьев, а вдалеке – на возможные леса и холмы. Стеклянные двери, ведущие на балкон, заперты, а ставни на больших окнах, которые, кажется, способны открываться, заперты, хотя я не могу понять, как и почему. Мои покои, должно быть, на несколько этажей выше – слишком высоко, чтобы с них можно было спуститься. Снизу до меня доносятся звуки смеха, лязг металла – мечей, как я поняла, – однако источников шума я не наблюдаю.

– Я передам вашу просьбу, Ваше Высочество. – Таков ее стандартный ответ каждый раз, когда я просила что-то: книгу, бумагу и карандаш для рисования, выход на балкон, другую еду. И все же ни книги, ни бумаги не прислали, балконная дверь остается запертой, а я глотаю очередную порцию пресной овощной похлебки.

Коррин собирается уйти.

– Не могли бы вы также узнать, сможет ли Анника навестить меня? – Мне нечего терять, если я спрошу, но отчаянно хочется снова поговорить с принцессой. Даже если она не испытывает ко мне ничего, кроме презрения, однако, скорее всего, сможет пойти против указа короля и просветит меня.

Хмурый вид Коррин нельзя спутать ни с чем.

– Принцесса заточена в своем крыле, пока отбывает наказание за помощь вам.

Итак, Зандер все-таки наказал свою сестру. Как долго она пробудет взаперти? Не так долго, как я, это точно.