Я пробираюсь вперед.

– Значит, если я достану этот камень для Малакая, ты вернешь своего мужа?

– Oui. – Софи протягивает руку, чтобы осторожно коснуться чего-то, чего я не вижу. – Он вернет его мне.

– Малакай держит его в заложниках?

– Вроде того.

Я ожидала, что такая женщина, как Софи, захочет убить человека, держащего в заложниках ее мужа, но то, как Софи говорит о Малакае… Кажется, что она его обожает.

Любопытно посмотреть, к чему так приковано внимание Софи, и я подхожу ближе.

Внутри все сжимается.

В выдолбленном центре того, что, как я теперь понимаю, представляет собой огромный гроб, лежит мужчина. На вид ему за тридцать, он высокий, с волнистыми волосами цвета черного кофе и гладко выбритым квадратным подбородком. Он одет в темно-синий костюм, который выглядит новым, сшитым на заказ.

– Кто это? – спрашиваю я, хотя боюсь, что уже знаю.

Что мне дороже всего.

Софи проводит костяшками пальцев по его губам.

– Это мой дорогой Элайджа.

– Я не понимаю, – запинаюсь я, даже когда на меня накатывает холодное осознание. – Он мертв.

– Он не мертв! – Ее зеленые глаза полны ярости, когда она смотрит на меня, готовая броситься в атаку. – Он в ловушке, и ты поможешь мне его освободить.

Тогда все становится понятно: срочность, план, о котором она поведала мне лишь урывками, этот таинственный Малакай.

Софи сошла с ума.

Подавив растущую панику, я медленно отступаю. Ее глубокий злой смех эхом разносится по помещению.

– Ты действительно считаешь меня сумасшедшей? Думаешь, ты видишь что-то, чего не вижу я?

– Честно говоря, я не понимаю, что вижу. – Помимо опасной женщины, которая пребывает в состоянии скорби и отрицания.

Как давно умер Элайджа? Не может быть, что давно. Она оставила его тело здесь, пока отправилась за мной?

– Но ты видишь. – Ее глаза сужаются. – Ты знаешь правду уже много лет, Ромерия. Просто отказываешься принять ее.

Она сказала нечто подобное прошлой ночью, на складе.

– О чем ты говоришь?

Софи обходит гроб и направляется ко мне. Я инстинктивно отодвигаюсь назад, к дверному проему. Мне нужно выбраться из этого склепа сейчас же. Она безоружна, а я быстра. Если я сейчас побегу…

За моей спиной раздается громоподобный удар, и все погружается в кромешную тьму, где горит единственный факел. Софи поднимает руку, и на кончике ее указательного пальца вспыхивает пламя.

– Как ты это сделала? – Я ищу в ее ладони спрятанную зажигалку или спичку.

– Полагаешь, это какой-то дешевый салонный трюк, не так ли?

Я ошеломленно смотрю, как пламя перескакивает на кончик ее среднего пальца, затем на безымянный. Оно движется вперед и назад, точно прилив, от пальца к пальцу, а яркое отражение танцует в изумрудных глазах Софи.

– Правда прямо перед тобой, а ты по-прежнему ищешь причины не верить. Малакай предупреждал меня о тебе.

Она взмахивает рукой в сторону стены. Как и в главном коридоре, каждый факел вспыхивает огнем. Мои глаза расширяются, когда я вижу залитую светом комнату. На окружающих гроб четырех сливающихся с камнем колоннах теперь виднеется искусная резьба.

– Ты так уверена, что Эдди страдает бредом? – Софи кладет ладонь на столб рядом с собой.

Кровь приливает к голове, когда я смотрю на парящее существо, высеченное в камне, – человеческую форму, и все же не человеческую. Он такой же, как описал его мой отец, вплоть до змеиных глаз и длинных извилистых черных рогов, торчащих из лба, каждый из которых закручивается трижды, прежде чем сузиться в заостренные концы.

Но нет… это все часть какой-то дурацкой игры, в которую играет Софи. Она знала о моем отце. Ничто не мешало ей узнать о его галлюцинациях. Отец не осторожен в том, что говорит. Я уверена, что каждый, кто хоть раз гулял по Бродвею, слышал о демоне с черными рогами.